Подкравшийся вечер запутал беспечное солнце в густых расплющенных кронах деревьев. Оно выбросило длинные причудливые тени, которые внезапно ожили и тем самым подтолкнули время. Ощущение чего-то нового, неопределенного, но высвобождающего из цепкой хватки безмолвия пришло ненадолго, затем обернулось прикосновением холода где-то у сердца. Пробужденные крупицы разума не противились – безропотно ждали.
В плечо уперлась толстая рифленая подошва и запрокинула землю, небо. Я мягко отвалился на спину, пальцы разжались – выпустили прутик. Неутомимый муравьишка облегченно вцепился в него челюстями и потопал дальше с отвоеванной добычей. Кто-то расстегивал лямки на груди, ремень, снял подсумки, торопливо рылся в карманах. Тишина твердела, врастая в лед, и внезапно заволокла тьмой… Я терпеливо ждал.
Там должен быть свет… Обещали…
– …поприличнее! Разве что храпа не слышно. Вам здесь не ночлежка, а офис, – бубухнуло где-то рядом.
Я открыл глаза. Вначале прищурился из-за яркого света, а уже потом опознал испепеляющие очи Григория Федоровича. Положение мое в пространстве с момента засыпания и до пробуждения изменилось и выглядело весьма своеобразно, но достаточно устойчиво. Попробуйте сложить руки на груди и сесть на стул, но спиной. Примерно таким образом.
– Прошу прощения, – принимая приличествующую позу, ответил я. Проспал я всего час с небольшим. Кроме Григория Федоровича в комнате никого не было. Сцепив руки и глядя под ноги, он, не переставая, измерял расстояние от запертого на замок выхода до противоположной стены и обратно. Подсчитав его шаги, получилось нечто странное – пять туда и четыре оттуда. Проверил еще раз, но результат оказался прежним. Ну, да Бог с ним. Взгляд наткнулся на чашку с остатками кофе, сиротливо стоявшую рядом – на уголке пустого стола.
– Григорий Федорович, может, еще чайку? – скрепя сердце, выдавило лизоблюдское «я», преследуя корыстные цели.
– Нет, спасибо, – и после паузы в три шага: – И не думаю, что это будет правильно, если мы начнем здесь хозяйничать при отсутствующих хозяевах.
– Хозяева-то не обидятся. Сами предлагали, что странно. Первый раз со мной такое приключилось. Обычно индифферентны. А тут угощают. Приятно. Смотрю, у них и оборудовано все по-божески: кофеварка, чайник, сахар. Все на виду. Может быть, простят хозяева-то? А, Григорь Фе-дрыч? – отодвигал я своего лизоблюда ненавязчивой фамильярностью.
– Делайте что хотите, Можар. Я уже сказал все, что думаю по этому поводу, – и дальше: топ-топ, топ-топ.
Не торопясь,