– Молодец. Хорошая девочка. – Неизвестный потрепал меня по щеке, а потом огладил рукой все тело. Похабно так, не скрывая интереса. Господи, если меня еще изнасилуют в темной подворотне – это будет окончательным дном. После которого можно сдохнуть, ни о чем не жалея.
– Что вам нужно? – просипела, с трудом протолкнула вставший в горле комок.
– Я бы тебя поимел, конечно… – грубый голос выразил сожаление. Руки незнакомца продолжали плотно прижимать меня к его телу и тискать, словно куклу. – Но сейчас есть дело поважнее.
Слегка отпустило. Значит, насиловать или убивать не будут. Грабить, наверное, тоже. Грабитель уже дал бы по голове посильнее, забрал сумку с телефоном и убежал.
– Готовь бабосики. Будешь хахаля своего выручать. – Откровенная издевка. Еще более унизительная, чем его похабные движения.
– У меня нет хахаля. И бабосиков нет, тем более… – чистую правду сказала. Даже не пришлось притворяться.
– Кому другому расскажи. Здесь все написано. Сколько, когда и куда нужно принести. – Он разжал мою ладонь, крепко стиснутую на ремне сумочки. Засунул в нее какую-то бумажку, и зажал мои пальцы своими. Так, чтобы не выпала.
– И даже не думай никому жаловаться! Хуже будет. – Фраза, сотни раз виденная в кинофильмах. Никогда бы не подумала, что мне ее лично кто-то скажет. – Все. Свободна.
Унизительный шлепок по ягодицам придал мне ускорение. Резко отпущенная из захвата, не успела сориентироваться и шлепнулась на колени. Прямо в грязную лужу, присыпанную опавшей листвой.
Очень хотелось прямо там и остаться, размазывая слезы и жалея себя. Последнее унижение словно пробило брешь в самообладании, которым я только и жила все последнее время.
Но грубый издевательский хохот будто придал новых сил. Поднялась, даже не отряхиваясь, с гордо поднятой головой пошла к дому. Под ноги не смотрела уже – ни к чему. Грязнее и несчастнее стать было невозможно.
Только закрыв двери на все замки, скинув грязную одежду прямо на пол в прихожей… наверное, никогда уже больше не смогу ее надеть. Никакая стирка не отмоет ее от грязных прикосновений незнакомого ублюдка… Только тогда смогла взглянуть на скомканный лист бумаги, весь в разводах от мутной воды из лужи.
Всего несколько строк: цифра, от которой захотелось зажмуриться; я никогда такие суммы в руках не держала, и даже не думала, что когда-то смогу, шестизначная. Адрес, который ни о чем не говорил. И дата: уже завтра, в полночь. Указанную улицу и дом нашла на карте: какая-то жуткая окраина города, куда нормальные люди по своей воле не полезут ни за что.
Долго смотрела на этот лист, не понимая, что делать дальше. У меня нет этих денег, и никогда не будет. Не говоря о том, что Глеб в моих «хахалях» уже не числится, и вышел из списка по своему собственному желанию. Пусть разбирается сам со своими проблемами. Я ему ничем уже помочь не могу. Хоть сердце и рвется на куски от желания рвануть к нему, забыв об обидах и непонимании. Страшно другое: скорее всего, от меня теперь тоже не отстанут. Отключила телефон, ноутбук. Даже провода из