Впрочем, мой брат отнюдь не торопился определяться с тем поприщем, на котором он хотел бы реализовать свой профессиональный потенциал. Из разговоров с ним я быстро составил себе представление о том, к чему он стремится: он хотел приличной должности, щедрых, не считающих деньги и не требующих в них отчета спонсоров, свободы действий, расслабленного графика рабочей жизни. Но соединить все это на одном месте не получалось. Сначала Виталик польстился на должность начальника пресс-службы в крупной корпорации, где были и хорошая зарплата, и престижная запись в трудовой книжке, но и речи не шло даже о хотя бы относительной свободе действий и рабочего графика, ибо в коллективе царил дух непримиримого соперничества, а жестокие правила служебной иерархии возводились в культ. Борьба за бонусы и надбавки выливалась в ежесекундное наблюдение за действиями каждого сотрудника, все друг друга подсиживали и ненавидели. Долго Виталик там не продержался, а на мои вопросы только огрызался, напоминая, что мне не приходится вставать в семь утра и нескончаемый, нудный рабочий день терпеть крыс, которых хочется пришлепнуть. Я пытался объяснить ему, что я могу более или менее свободно распоряжаться своим рабочим временем, брать отпуск, когда хочу, и ни от кого не зависеть, только потому, что все это я организовал сам. Но в созданном мною предприятии такой широты маневра больше не имеет никто, и точно такая же система координат будет у любого предпринимателя. За все, что я могу себе позволить, я плачу высокую цену – я рискую. Ежедневно, ежеминутно. Когда беру кредиты, когда даю завуалированные взятки, когда просчитываю и мониторю потребительские вкусы. Я рискую, поэтому я имею право себя вознаграждать. Если я хочу поощрить кого-то еще, то такое решение опять же я принимаю сам. Виталик понимал, но не смирялся.
Найти денежных спонсоров Виталику все же удалось, но и там оказалось не все так просто. Нувориши, внезапно и сказочно разбогатевшие в начале нового века, массово рванули в политику, и приобретение собственных СМИ для них стало не только необходимым инструментом продвижения, но и особым шиком. Каждый считал, что настоящий пацан должен владеть не только заводами и пароходами, но и газетами. Эти ребята легко скупали акции местных телеканалов, открывали собственные радиочастоты и учреждали газеты. Но оставались в политике не все: одни просто теряли к ней интерес, не получив желаемых дивидендов, другие доверху упаковывались купюрами и по-быстрому отваливали за рубеж, чтобы оградить себя от перспективы попасть в иные, не столько отдаленные и благоустроенные места. Третьи как раз там и оседали, и уже не до газет им становилось. Кто-то закреплялся в политике, но их было не так много, и они очень серьезно ограничивали круг посвященных и приближенных лиц. Виталик попал сначала к одним, потом к другим и уже практически отчаялся, но тут