– Хорошо. Расскажите о своих родителях. Ваш отец Алексей Глуховский – поэт. Повлияло ли это на вашу профессиональную судьбу?
– Его поэтический расцвет пришелся буквально на последние несколько лет, потому что он всегда хотел этим заниматься. Но раньше, когда я был маленький, он работал журналистом на радио и переводил на русский сербскую поэзию. Вместо того чтобы по вечерам со мной играть, когда он приходил с работы в восемь часов вечера, он садился за пишущую машинку и начинал строчить. Этот человек за пишущей машинкой произвел на меня колоссальное впечатление. Так что, как вы, наверное, поняли, именно пишущая машинка стала моей любимой игрушкой.
– Отец позволял вам к ней приближаться?
– В основном я играл, когда отец уходил на работу, мог достаточно много времени проводить с ней буквально в обнимку. Сначала была механическая, по ней было классно барабанить. Я печатал и иногда промахивался, а палец застревал между клавиш.
– Ваш отец – поэт, многие, если не все, прозаики тоже начинали со стихов. А вы?
– Конечно, я писал стихи в школе, но это немного другое… Поэтом я себя не ощущаю. Поэзия в правильном исполнении – это, безусловно, более тонкое и сильное искусство, чем умение писать прозу. Я бы сказал, что писать прозу – нечто, идущее от ума, а поэзия – какое-то оперирование образами, исходящими не от ума, а от чувств, от души, от сердца, проникающее от поэта к читателю, минуя все заслоны. Умение нагромоздить образы, выстроить их, туго натянуть эти поэтические струны – то, чего я в себе не ощущаю.
– А кто ваш любимый прозаик и – шире – кто сейчас самый сильный российский автор?
– Я не знаю…
– Может быть, вы?
– Нет, точно не я. Я со временем прогрессирую. Может, однажды стану приличным писателем. В отличие от футболистов и моделей у писателей в 40 все только начинается. Мне почти 40, и я надеюсь, что буду как-то в профессиональном смысле укрепляться. Из современных произведений в свое время на меня произвела впечатление книга Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом». Очень понравился «Лавр» Водолазкина. Думаю, их можно включить в школьную программу. Хочу прочесть роман Алексея Сальникова. Если говорить про нашумевшую «Обитель» Захара Прилепина, то там на всю эту огромную книгу есть две сильные сцены, достойные Варлама Шаламова, а все остальное какой-то Фенимор Купер. Неровная вещь, избыточная и очень тенденциозная, с моей точки зрения, написанная по политическим мотивам. А уж то, что такие книги получают ведущие литературные премии, говорит о состоянии литературных умов. Само собой, я уважаю творчество Владимира Сорокина. Это настоящий панк, несмотря на свою величественную седую гриву, любовь к белым костюмам и так далее. И понятно, что человек изобрел троллинг за десятилетие до того, как это слово вообще появилось в нашем обиходе.