– Видите ли, – сказал я в сильном волнении, – у меня болит голова, а к завтрашнему дню я должен подготовить план лекции. Шум мне ужасно мешает. Не могли бы вы вернуться завтра?
Джон Морган посмотрел на меня с совершенно нечитаемым выражением лица, так что я не понял, верит он мне или нет, и отправился домой. Я же испытывал сильное нервное возбуждение. В какой-то мере я тоже находился на пороге открытия: сегодня я узнаю, был ли мой дед колдуном.
Джон Морган оставлял свои инструменты в доме. Я взял топор и принялся рубить в щепки доски, которыми был заколочен вход. Джону оставалось убрать всего пару штакетин, так что справился я быстро. Тяжелая дверь башни была заперта. Я успел ознакомиться с содержимым ящиков стола в кабинете деда и точно знал, что ключей там нет. Поэтому я снова взялся за топор.
Рубить добротную тяжелую дверь было сложно, лезвие отскакивало от нее, как от листа железа, пока я не догадался все усилия направлять на замок и, орудуя обухом, сумел-таки пробиться внутрь. За это время успело стемнеть. Мне показалось, что как только я вошел в комнату, лягушки начали квакать втрое громче прежнего.
Окна башни были заколочены, и я зажег фонарь. Мои худшие опасения оправдались – это место напоминало языческое капище. Стены и пол были исписаны чудовищными знаками, которые не походили ни на один известный мне язык. В угол был сдвинут камень, видимо, когда-то стоявший по центру, так как за ним тянулись глубокие борозды. В неровном свете фонаря я различил на нем бурые подтеки и следы земли.
Я задыхался от волнения, отвращения и обуявшего меня страха, а потому с помощью топора сбил доски с окна и распахнул ставни. Порыв холодного ветра с болот привел меня в чувство, хотя башня тут же наполнилась лягушачьим кваканьем. Я сообразил, что мой дом стоит на отшибе, укрытый от любопытного взгляда. У меня была целая ночь до прихода Джона Моргана, чтобы придать башне менее подозрительный вид. Эта мысль ободрила меня.
Я выбрал несколько досок потолще и приставил к окну на манер ската. Не без труда я подтащил к ним камень. Причем, стоило мне сдвинуть его с места, как работа пошла гораздо быстрее. Мне казалось, что какая-то сила помогает мне толкать его. Обливаясь потом, я взвалил камень на импровизированный скат и сбросил вниз. Он ухнул с глухим звуком.
После этого я принёс в башню ведра с водой и принялся отмывать стены и пол от чудовищных письмен. Мне это частично удалось, хотя в некоторых местах знаки были процарапаны в полу. Доска, на которой лежал камень, треснула под его тяжестью и, когда я проходился там с тряпкой, то заметил углубление.