Так Ума Палата и сделал. Прихватил фотик, да зашагал себе по бережку, не слишком удаляясь от речки. Снял красивые заросли ивы, потом – орешник и разные там цветки. Желтенькие, мелкие… не одуванчики и не купавницы. Как же они назывались? Пастушья сумка? Нет, те белесые… ли не белесые… ботаник из Жеки был никакой.
Шмыгну вносом, ступил Машнкиов на узенькую тропу… и вдруг услышал шипение. Опустил глаза – и увидел на тропке змею! Обычную змею, явно не летающую, и не очень большую, скорей даже – маленькую, этакую змейку. Красивую, блестяще-черную с зигзагами. Змейка сверкала глазками и, подняв голову, шипела. Как-то даже и не очень сердито, словно бы не ругалась, а предупреждала – иди, мол, своей дорогой городской мальчик Женька Машников, и не вздумай на меня наступить. Укушу ведь – мало не покажется, да!
– Да больно нужно мне на тебя наступать! – хмыкнул Жека. – Ползи себе, куда ползла, вот еще.
Змейка словно бы поняла, шипеть перестала и бойко так, быстренько, уползла с тропинки в кусты. Машников же по тропинке дальше не пошел, не захотелось как-то. Лучше во-он к той дороге пойти, посмотреть – что там. Может там – деревня. Магазин какой-нибудь есть. Чего-нибудь купить… шоколадку – подарить синеглазой Женьке…
Не было магазина. И деревни не было. Была только дорога – с огромной такой колеей и свежими следами колес. Кажется, по таким ездили лесовозы…
Про дорогу Жека рассказал, когда уже поплыли дальше.
– Не должно тут никаких лесовозов быть, – подумав, промолвила синеглазая. – Вокруг Черного озера – заповедник. Там запрещено лес пилить.
– Но ведь – следы.
– Да показалось тебе все. Обычна старая дорога. Давно заброшенная.
– Может, и показалось.
Ума Палата не стал спорить, в конце концов – какая разница, заброшенная дорога или нет?
Дальше река резко сузилась, так что от одного берега до другого оказалось вряд ли больше десяти метров. Берега поднялись, сделались лесистее – крутые, густо поросшие лесом горы! Кругом потемнело, склонявшиеся над водою деревья застилали солнечный свет. Одно дерево и вообще упало поперек реки, да так и лежало, и Машников, зазевавшись, едва не стукнулся об ствол головой. Хорошо, Женька предупредила:
– Пригнись!
Дальше, за излучиной, оказался просто завал! Поваленные деревья перегораживали речку настолько густо, что и думать нечего было проплыть.
– Обно-ос, – протянула Саблина. – Я сейчас гляну, а вы ждите пока.
Лодки прибились к берегу, сидевшие в них туристики ухватились за корни деревьев, ждали. Пока ждали – болтали, что еще делать-то?
– А вы как свою лодку назвали? – приставал Колян. – У нас – «Черная каркатица». А у вас тогда – «Беда».
Синеглазка обиделась:
– Сам ты беда, Красников. У нас, у нас…
– «Силия Серенада» –