Некоторые девушки зашептались, но большинство сидело тихо, очень внимательно слушая.
Берилл молчала.
– Что именно, Аметрин? – после длительной паузы спросила Яшма, староста барака.
– Чудо, – вкрадчивым голосом пояснила Ами.
Риша, наконец, избавившись от ступора, отлепилась от косяка и попыталась закрыть подруге рот, но та в ответ точно и больно ударила Ришу в живот. Невольно застонав, Риша упала на колени у ног подруги.
– Кто это с тобой? – судя по звуку, Яшма встала из-за стола. – Морион?
– Да, – отвечала Ами со злой усмешкой. – Она. И она тоже была свидетельницей чуда, ведь правда? Риша? – продолжая стискивать пальцы на запястье, она легонько толкнула подругу ногой в бок. – Ведь ты же не врешь, нет? А ты что скажешь, Берилл-джанх?
– Вы поссорились, что ли, девочки? – староста Яшма, а с ней еще пара человек, подошли к девушкам и попытались разнять их. Ами без сопротивления отпустила Ришу. – Берилл, сестра, объясни, что стряслось? О каком-таком чуде говорит Аметрин?
Рише помогли подняться, и, держась за ударенный живот, понурив голову, она оперлась на одну из товарок. Она услышала, как стоявшая поодаль Ами изумленно ахнула, когда со стороны общего стола кто-то цокнул языком и прозвучал колючий, неприветливый голос Берилл:
– Боги свидетели, Морион, я хотела оградить твоего брата от всего этого. Но тебе-то умишка не хватило понять, что не стоит разбалтывать свои секреты кому ни попадя.
– Пожалуйста, не говори так, Берилл-джанх, – словно со стороны услышала Риша свой собственный голос. Он звучал жалко, просительно. «Будто собака скулит», – подумала она отстраненно. Ей все еще частично казалось, что она просто видит сон. Разум отказывался признавать реальность происходящего. – Ами – моя лучшая подруга.
Берилл вздохнула.
– Ну, тогда мы обе дуры, – сказала она. – И нечего было бегать от судьбы.
Обвал на дно произошел стремительно.
Берилл созналась, с Ами случилась истерика, и Яшме пришлось звать на подмогу Мудрых матерей и хозяйских докторов. Ришу доктора тоже увели с собой, и, наконец-то, разрозненные фрагменты будущего сложились в цельную картину. Риша провела ночь в одиночной палате, а на следующее утро хозяйские доктора и медсестры учинили ей строгий допрос. Вероятно, Берилл тоже подверглась чему-то подобному, поскольку Ришу постоянно переспрашивали, говорила ли она то или это, как себя вела, где сидела.
Она спрашивала докторов об Ами, о Берилл, просила позволить ей увидеться с Шабо, но, как и в ее предчувствиях, никто ей ничего толком не отвечал и не разрешал встретиться с братом.
Утром солнца, когда был выходной, к Рише явилась целая делегация в составе врачей и медсестер. Они были деликатны, серьезны и в высшей степени немногословны. Больше всего их интересовало Ришино здоровье. Они измерили у нее всевозможные физические параметры, щедро кормили ее «здоровой пищей», интересовались ее душевным состоянием.