Подъехал экипаж и остановился перед дверью дома Батёров. Селина села в карету.
– Улица Маркадэ, №117! – крикнула она кучеру и экипаж тронулся.
Из магазина вышел господин Батёр и закричал вслед уезжавшей жене:
– Смотри, Селина! Пожалуйста, побольше благоразумия!
Через двадцать минут, молодая женщина приехала. Госпожа Батёр вышла из экипажа, толкнула дверь, в которой было прорезано отверстие.
В глубине тёмного и сырого коридора раздался громкий звонок. На стене, которая была грязной и влажной, стояла, вместе с нарисованной здесь указывающей рукой, надпись следующего содержания:
«Контора гостиницы размещается в первом этаже».
В доме находились «меблированные комнаты».
Над лестницей смутно вырисовывалось круглое окошко, через которое еле-еле проходил дневной свет. Дело в том, что окно выходило на очень узкий двор, похожий скорее на темный колодец.
Поднявшись на площадку первого этажа, госпожа Батёр наткнулась на толстую женщину, лет около пятидесяти. Это была хозяйка «меблированных комнат».
Она спросила:
– Что вам угодно?
– Мне нужно бы было видеть госпожу Антонию.
– Пятый этаж, комната №47.
Госпожа Батёр поднялась наверх, прошла каким-то очень тёмным коридором и остановилась перед дверью №47.
Она потихоньку два раза постучалась. И услышала ответ:
– Войдите!
Глава IX
Комната, куда вошла госпожа Батёр, выглядела невзрачно. Голые стены, плохенький комод, несколько стульев, маленький столик, колыбелька, в которой кричал новорожденный ребенок – вот и вся обстановка номера.
Колыбелька, с плачущим ребенком, стояла рядом с альковом. Из его ниши донеслись слова:
– Войди, Селина! Неужели ты меня боишься? Если ты никак не можешь осмотреться здесь – в темноте, подними занавески. И скажи мне, который час?
Госпожа Батёр подошла к кровати, на которой лежала Антония. Она колебалась, у нее внутри шла борьба. С одной стороны, как женщина, она не могла преодолеть в себе сочувствия и жалости к своей больной подруге, с другой – она не могла смотреть без отвращения на ту обстановку, которая свидетельствовала об ужасной нищете и позоре, с которыми успела свыкнуться несчастная женщина.
– Боже мой, какие мокрые и сырые стены!
В постели госпожа Батёр разглядела фигуру молодой женщины.
– Подойди ко мне, Селина! – сказала она, с какою-то странной беспечностью.
– Боже мой, бедная моя Антония, какое страшное положение!
– Ты хочешь, верно, сказать, что я немного изменилась, не так ли? Да, точно – пришлось многое вынести за эту неделю. Но, все кончено, кончено! На будущей неделе – его уже не будет здесь!
– Ты, следовательно, решилась расстаться со своим ребенком?
– Да, да – возьми мою девочку.
– Но, ты хорошо понимаешь, на что ты идешь. Ведь, это