– Не трогай её! – Олеандр и сам не понял, как очутился возле парочки и саданул Зефа по ладони.
Шлепок, сочный и влажный, отразился от стен хижины. Загулял в ушах, затрагивая струны благоразумия.
– Ой! – пискнула Эсфирь.
– Обезумел совсем?! – взревел Зефирантес. – Думаешь, раз уродился сыном правителя, так тебе теперь все дозволено?!
– Да! – ляпнул Олеандр. – То есть нет. То есть да!
Ему бы встревожиться из-за затруднений с ответом и извиниться. Крупицы здравого смысла наперебой твердили, что он угодил в ловушку искаженного восприятия, велели опомниться. Но капкан неведомых чар не дозволил отступить:
– Будь так добр, покинь мой дом.
Олеандр оттолкнул Эсфирь плечом и заслонил собой, взирая на гиганта, в чьих глазах сверкнул недобрый огонек.
– Поглядите-ка, защитник нашелся, – Зефирантес сжал кулак. И мышцы на его руке налились, забугрились. – Изнеженное дитя. Никогда ты меня не ценил! Не ведаешь, не понимаешь, сколь это трудно – сражаться за место среди воинов и тащить на плечах мать и сестру!
– Не ведаю, – согласился Олеандр.
Взор проскользил по потолку. Застыл на переплетении лоз, овивших балки, и метнулся вбок. Над ложем на полке, изогнувшейся улыбкой, покоилась в ножнах древняя сабля Дэлмара, оставленная братом.
– Не ведаю, – повторил Олеандр, отступая, – но у каждого свой путь. Я многое отдал бы, чтобы оживить мать. А брат…
– Глендауэр! – вскрикнул Зеф – Ну конечно! Вечно ты дымишься, стоит кому его припомнить. А сам вещички его хранишь! Что? Думал, не вижу я ничего? Ты не влюблен в братца-то?
– Идиот!
– Треклятый всезнайка!
– Вы ведь не собираетесь драться?! – возопила Эсфирь.
Её восклик словно спустил лавину. Олеандр вскинул руки, метнул в потолок вспышку чар, напитывая и укрепляя лозы. Зеф тронул ножны, и меч с лязгом выскользнул из них. Один за другим лозы ринулись к полу. С грохотом вонзились в него, решеткой разделяя комнату на две половины.
Зефирантес отскочил к двери, явно не ожидая подобного. Олеандр рванул к ложу, запнулся, но все-таки стащил саблю и сразу же обнажил. Лезвие сверкнуло в свете златоцветов.
Эсфирь сдавленно охнула, когда Зеф рассек лозы надвое. Нижняя часть ограды повалилась, верхняя все еще висела. Он нырнул под неё. Крепче перехватил меч и понесся вперед с такой скоростью, с какой катится валун со склона горы. Возвёл лезвие над головой, намереваясь ударить с размаху и рассечь соперника надвое.
Оплошал. Звон скрестившихся клинков огласил дом. Олеандр налег на свой, чтобы нагнуть меч, выбить во вращении. Да какой там! Колени подгибались. Ноги разъезжались – поди перебори воина, который вдвое, а то и втрое превосходит тебя по весу.
Меч со скрежетом проехался по сабле. Олеандр отступил на шаг. Еще раз. Еще и еще.
Без толку! Рядом блеснула полоска стали. И грудь пронзила боль. Пинок в живот откинул его к креслу. Да столь лихо,