В другое утро Олеандр нарек бы собратьев глупцами – нужно ли Тофосу, чтобы его древесное воплощение головами подтачивали? А ныне суета успокаивала. Он наблюдал за поселенцами. Взирал на их мельтешение сквозь просветы ветвей, и туман в голове развеивался. Сердце замедляло бег.
Отравление. Беседа с Аспарагусом. Аурелиусы. Покуситель, братающийся с вырожденцем. Пережитое выжгло на душе дыру, которую Олеандр никак не мог заполнить.
Ответы – вот что забило бы её наглухо. Ответы. А заодно – посмотреть в глаза клятому подлецу, который мало того что умертвлял, так вдобавок судные листы жертвам подсовывал.
Знатно ему обломилось. Не предвосхищал, небось, что Олеандра спасут, напоят выжимкой из итанга.
Так, может, прав Аспарагус? Может, не темнит вовсе и пока что всем лучше помалкивать? Затаиться. Присмотреться к поведению Стальных воинов. Глядишь, мерзавец сам себя выдаст.
Олеандр вздохнул. Надумал сползти с подоконника, как вдруг перехватил за окном шевеление. Взору предстала картина, достойная пересказов. Из-под размашистых ветвей выскочил и пронёсся по мосту молодой элафия с рыжим бутоном на рогах.
– Да постой же ты, Боги! – прогорланил бегущий за ним дриад, чью голову укрывала шапка рыжих завитков.
Зефирантес! Олеандр спрыгнул на пол. Стащил через голову отцовскую рубаху, в которой тонул – аж рукава плыли по ветру! Надел тунику и, на ходу скручивая волосы в узел, помчался вниз по лестнице. Ну как помчался… Вернее сказать, поковылял, придерживаясь за перила.
Олеандр распахнул дверь и угодил в объятия. Повезло – успел до того, как приятель снес бы дверь вместе с домом. Ребра затрещали, скованные огромными ручищами. Рослый, щеголяющий развитой не по возрасту мускулатурой друг обнял его крепко-крепко, до треска костей. Потом отпрянул. Встряхнулся и снова обнял.
– Да жив я! Жив! – прохрипел Олеандр и покосился на выглянувшего из-за веранды скакуна. – Ты зачем элафия напугал?
– Да оседлать его всё пытаюсь, а он не даётся, – проворчал Зеф. И взвыл, как угодивший в капкан зверь: – У-у-у! Я ж как вырвался, так к тебе помчался сразу. Думал, не свидимся уж. Мастер Аспарагус сказал, очнулся ты, а я на посту! Ты это… Как ты? Нельзя ж лакать, что попало, ну! Нектар этот… Подлый Змей яду подлил!
– Чего? – Олеандр уперся ладонями в грудь приятеля и оттолкнул его, вырвался из хватки.
– Сынок Цитрина, – Зеф отступил на шаг. Солнечные блики прыгали в его кудрях, подсвечивали крупинки пота. – На кой он в Барклей-то приполз? Не кочуется? Решил тебе подгадить?
Ну и чушь! Да кто в здравом уме заподозрил бы Рубина в отравлении?!
– Чепуху мелешь, – проговорил Олеандр. – Я ему жизнью обязан. Где он, кстати? Не знаешь?
Зефирантес крякнул.
– Поди угляди за змеёй, – пропыхтел он. – Либо уполз, либо невесть