Второй был невысокий, подвижный человечек с козлиной бородкой и в очках, жилистый и поджарый, с волосами, затронутыми изморозью седины. Выглядел он каким-то рафинированным, и, несмотря на то что в лесу он чувствовал себя свободно, эта легкость казалась не наследственной, а заученной. Вид у него также был совершенно невоинственный: изрядно поношенная кожаная куртка, рубашка, когда-то бывшая голубой, и протертые до дыр брюки.
Мила проследила за тем, как они прошли метрах в пятнадцати ниже ее, крестьянин впереди, худой – Мила еще не определила, кто он такой, и пока что не торопилась делать поспешных выводов, – следом. В какой-то момент крестьянин поднял руку, оба застыли на месте, присели на корточки и огляделись по сторонам. Через некоторое время, убедившись в том, что никаких эсэсовцев рядом нет, они поднялись на ноги.
– Эй! – окликнула их Мила.
Оба в ужасе отшатнулись назад.
Появившись из пещеры, Мила выпрямилась во весь рост.
– Здравствуйте, товарищи!
Крестьянин пробормотал что-то по-украински.
– Это она, снайпер! – воскликнул худой, быстро прикинув, что к чему.
– Белая Ведьма! – выдохнул крестьянин. И добавил что-то еще.
– Он говорит, тебе следовало быть принцессой, – перевел худой.
– В наши дни никаких принцесс больше нет, – ответила Петрова.
– Он говорит, твоя красота – это божий дар.
– Надеюсь, Господь сейчас раздает другие дары, такие как милосердие и долгую жизнь. Напрасно он потратил время на простую петербургскую девушку. За вами есть погоня? – спросила Мила.
– Нет, товарищ, – ответил худой. – Как и вы, я случайно остался в живых после отвратительной заварушки прошлой ночью.
– Вы из отряда Бака? А почему без оружия?
– Я выбросил винтовку, – пожал плечами худой. – Практичное решение. С винтовкой меня расстреляли бы на месте. А если бы схватили, то стали бы пытать, а потом все равно расстреляли. А сейчас, когда я без винтовки, меня, может быть, просто изобьют ради забавы, а потом бросят