Раньше я очень любил разного рода аналогии, которые как будто помогали понять предмет, но впоследствии, когда Алан сделал то, что сделал, я открыл их опасное значение. Аналогии являются попыткой манифестировать свою мысль для другого и служат отличным способом объяснить, но любое объяснение – это оправдание, пусть даже научное, но оправдание, к которому мы прибегаем для признания своей неспособности понять более глубокую истину, чем поверхностное сравнение человека с пчелой. Но «я решил выйти за границу, и даже если я пойду один, то пусть будет так» и «я привык к непониманию людей, к невозможности достичь синергии с ними, хотя от тебя я ждал другой реакции, но ты просто слишком завяз в своих размышлениях – последнее время я их вообще не понимаю».
Урсула
Следуя душевной слабости, я согласился подумать об участии в миссии, хотя был уверен в своём твёрдом отказе, опять же, вследствие моего малодушия – для меня всегда была милее созерцательность трусливого философа, чем бессмысленная бравада новоиспечённых рыцарей, но всё же внутренне я согласился наблюдать за ходом проекта и участвовать в его подготовке. К тому же я надеялся, что Алан упрётся в жёсткие принципы своей возлюбленной, которая и произведёт решительные действия, дабы загубить этот проект на корню. Урсула. Невероятно худая, чуть выше Алана и с орлиным лицом. Она была настоящим сталкером в жизни, стратегом в общении, любознательным ребёнком в размышлениях и в моём воображении всегда представлялась истинной амазонкой, выращенной в диких лесах за границей острова. Её оригинальная лёгкая манерность в движениях сместила моё понимание красоты, и я стал учиться находить очарование в любых лицах – как в мужских, так и в женских, постепенно снимая слои социальности или интеллектуальности с истинных черт, которые носят на себе отпечатки жизни, параллельно идущей с нашей общественной судьбой. Той судьбой, где Урсула создала своё царство с непоколебимыми принципами, что чувствовалось в каждом её капризе, которые я наблюдал за оградкой их взаимоотношений. Большую часть жизни она проводила в этом царстве, поэтому у окружающих часто вызывала чувство отсутствия, в котором мы легко угадываем символы надменности, себялюбия и даже отсутствия ума или, что ещё хуже для человека социального, – оригинальности.
Символика человека социального – самая развитая ветвь науки, о которой никто даже не говорит, потому что плавает в ней, как рыба в воде или как опытный комик в мире человеческих пороков. Символика эта наполняет наши умы, которые тоскуют по человеку настоящему, но не могут принять его, поэтому мы изобретаем понятия, которые, как нам кажется, так точно описывают душу: эгоизм, корыстолюбие, чревоугодие и так далее. Но представим, что