Правда, здесь следует заметить, что советский результат может быть одновременно остатком старой системы образования царских времен. Ведь дореволюционная гимназия давала тот уровень, который могли затем достигать только советские вузы (Сапрыкин Д.Л. Образовательный потенциал Российской империи. – М., 2009, см. также Сапркин Дмитрий Леонидович // www.ihst.ru/content/saprykin). А по уровню обучения инженеров дореволюционная Россия вообще вышла на первые места в мире (Сапрыкин Д.Л. Инженерное образование в России: история, концепция, перспективы // Высшее образование в России. – 2012. – № 1).
СССР был вербальной цивилизацией, где в основе было слово, но она проиграла наступление цивилизации визуальной, основу которой составляют образы. Брежнев не мог существовать на экране телевизора, хотя мог быть генсеком эпохи газет. Программа «Взгляд» была одним из инструментов такого визуального разрушения, ибо невозможно противостоять визуальным аргументам чисто вербальными средствами.
СССР действительно был страной, где много читали, и это имело достаточно серьезные положительные последствия. Человек, который много читает, является другим типом человека в отличие от того, что родился и стал основным типом на постсоветском пространстве. И это достаточно серьезно нарушает систему образования, которая сложилась в старые времена. Без книги как базы она не дает никаких результатов.
Кстати, последние канадские исследования, например, показывают, что люди, которые читают художественную литературу, имеют в голове не простой черно-белый мир, а сложный, они готовы воспринимать неоднозначность, они более готовы к принятию решений в сложных условиях (Djikic M. a.o. Opening the closed mind: the effect of exposure to literature on the need to closure // www-2.rotman.utoronto.ca/facbios/file/(2013a)%20Djikic,%20Oatley,%20&%20Moldoveanu.pdf). Когда сегодняшнее постсоветское пространство стало нечитающим, в отличие от советского, мы потеряли этот тип более сложного человека.
Настоящий текст является коллективным продуктом. Его творит писатель, но дальше уже он творит человека. Это не процесс простого потребления, характерный для массовой культуры, где, по утверждению Умберто Эко, и автор, и читатель одновременно являются создателями текста. Текст высокой художественной ценности выше потребителя. До него еще нужно дорасти, и это работает и в высокой, но непопулярной музыкальной культуре. Но воспитать авторов высокого искусства не так просто, для этого нужны и средства, и соответствующая творческая атмосфера.
Если взглянуть на последний роман Аксенова «Таинственная страсть. Роман о шестидесятниках» (Аксенов В. Таинственная страсть. Роман о шестидесятниках. – М., 2009), то вас не оставит ощущение, что СССР тратил средства и не мешал, насколько это было возможно, творческой атмосфере, в которой живут герои романа, за вымышленными именами которых скрыты всем известные фамилии.
Среди диссидентов