О том, что может быть иначе, он даже думать не хотел.
– Что ты собираешься делать?
– Золотое кольцо.
Жером дернулся, замедлил шаг, но тут же бросился следом. Развернулся лицом и теперь отступал, подстраиваясь под его шаг.
– С ума сошел?
Золотое кольцо – купол силы хэандаме, замыкающий внутри себя пространство, под которым способна бушевать сколько угодно разрушительная магия, не причиняя вреда миру. Да, придется нелегко, но стычка с Эриком, чуть было не стоившая Анри жизни, разбудила истинную силу золотой мглы. Убийственная суть антимагии коварна: с каждым разом ее могущество становится для него все более разрушительным, но это малая цена за жизнь той, без кого жизни уже не будет.
– Боишься, что придется тащить меня на себе, а сам плохо поужинал?
– Идиот.
– Как-то это непочтительно по отношению к графу.
– Со всем почтением, граф, вы идиот.
По губам Анри скользнула тень улыбки, но Жером сложил руки на груди, резко развернулся и молча пошел рядом. По размашистым движениям становилось понятно – на взводе. Спорить не будет, но завелся не на шутку. К чему душу рвать? Подумал бы лучше о Мэри – энгерийская девчонка оказалась на удивление храброй. Хотя и смущалась постоянно, сегодня даже просилась поехать с ними: посреди ночи, невзирая на то, что творится с Терезой.
– Возвращайся, – негромко сказал Анри, – посмотришь за экипажем. Ближе не суйся, кольцо может поползти. Или его придется расширить.
Пока что он смутно представлял истинную силу Терезы, но лучше не рисковать.
– Ты же будешь держать, какая разница?
– Я буду держать изнутри.
– Совсем рехнулся?
– Я не оставлю ее одну наедине с этим.
Если Жером и хотел возразить что-то еще, Анри оставил все за спиной. Быстро зашагал вперед, прижимая ее к себе, согревая теплом.
– Совсем немного осталось, маленькая. Потерпи.
Чем ближе подходил к замку, тем светлее становилось: осенний рассвет неторопливый, но яркий. В прошлый раз, когда он сюда приезжал, из сердца поднялась такая муть, с которой ни одна болотная топь не сравнится, но сейчас, как ни странно, не было никаких мыслей, кроме как о предстоящем. Море плескалось пронзительной синевой, кипело жизнью, вопреки которой впереди возвышался высокий каменный остов: безжизненный, запорошенный пылью, покрытый копотью. Внутренний двор зарос травой, на стенах – густая завеса плюща.
Анри прошел через выгоревшие двери и оказался в пустом просторном холле. В его памяти он оживал ярким сиянием сотен свечей, но сейчас это была просто пыльная зала, плиты поросли мхом, у огромного камина стесан угол, сам он завален камнями. Над головой раскинулось