Мы с Блондей на все это смотрели вообще в шоке, и шок не проходил.
А потом мать Эриха едва слышно спросила:
– Сколько ему уже? Двадцать, да? Архонты вступают в первый брак в двадцать. И если ты любишь его, значит, еще не познала боль измены. Ему двадцать или уже двадцать один?
Короче шок становился все масштабнее и масштабнее.
Как сказать этой женщине, что Эриху явно за сорок, хоть он и выглядит моим ровесником почти, но он все же существенно старше, я не знала. Решила привести куда более обтекаемый пример:
– Тамрану лет так под девяносто.
И мать Эриха стремительно побледнела.
Блондя успела перехватить падающую чашку с недопитым кофе, но сама мать Эриха этого даже не заметила. Она смотрела на меня совершенно черными глазами, и это притом, что она была натуральной блондинкой, но не суть, проблема была в том, что эти глаза становились все круглее и круглее. И там, во взгляде этом, плескался всепоглощающий ужас.
– Нет, – в отчаянии простонала женщина, – нет… Ты не можешь быть усилителем!
Я молча развела руками, намекая что как бы – я уже оно и есть, и в общем как-то так вот оно все.
Маман застонала, сжала виски, и застонала громче.
И мы с Блондей уже собирались звонить Кэлу, или там Тамрана позвать, но тут женщина взяла себя в руки, села ровнее, посмотрела на меня и… понеслась:
– В моем сознании мелькала картинка того, как на груди Эриха лежит темноволосая девушка, бледная как простынь, которой ее прикрывали, с трубками капельницы, подведенными к ее рукам, а сын с отчаянием говорит мне о том, что любит эту девушку и это его жена. Я надеялась, что это лишь кошмар, один из многих, отравляющих мои сны. Мне хотелось верить, что это кошмар, но тревога с того момента уже не отпускала. Что ж, я предамся отчаянию позже, а сейчас слушай меня внимательно, девочка. Первое – никогда не надевай второй браслет, как бы тебя к этому ни принуждали. Поверь, лучше умереть, чем… это. Второе – никогда не ешь ничего, что прислано шестым или пятым домом. Третье – не допускай серьезных травм, они сделают уязвимыми не только твое тело, но и твой разум. Четвертое – после соития с архонтом шестого дома, твой разум подвержен его влиянию еще четыре месяца, знай это и предупреди Эриха… я так и не сумела сказать сыну об этом, и это разъедает мою душу. Пятое…
Она вдруг побледнела до синевы, сжалась, открыв рот в немом крике, а затем черные глаза стремительно обрели темно-серый цвет и маман резко выпрямилась, вмиг обретя аристократическую осанку.
– Мелани, – произнесла она с достоинством и свысока, – мне интересно, как ты объяснишь моему сыну нападение на мою охрану и похищение меня?
И в этот момент я почувствовала злость. Такую всепоглощающую