– Нет, господин. Мы опоздали, потому что заблудились. Но если бы мы оказались на месте братьев, боюсь, поступили бы точно так же.
– Извольте воевать с такими «героями», – по-отцовски проворчал Князев.
В этот момент брат Жан, глядя себе под ноги и не поворачивая головы к командору, прошептал:
– Мессир, из-за деревьев за нами кто-то следит:
Князев встал и громко сказал:
– Кто бы ты ни был, тебе лучше подойти к нам.
Дмитрий надеялся, что после этих слов незнакомец побежит, то есть проявит себя, и они без труда его догонят, но незнакомец и правда направился к ним. Это оказался тот самый мальчёнка-далит, которого командор перед боем послал смотреть за толпой фанатиков. Дмитрий выдохнул:
– Сынок, я просил тебя шпионить за поклонниками Кали, а не за нами.
Тамплиеры и тигры заулыбались. Лазутчик смущённо пробормотал:
– Господин, я не хотел подходить сразу же, чтобы вас не напугать.
– Спасибо, сынок, что поберёг наши нервы, – Дмитрий обнял мальчика за плечи. – Ну, давай, рассказывай, что там произошло на поле? Почему разбежались 5 тысяч человек?
Лазутчик рассказал о том, как жрицы Кали предостерегали от нападения на христиан, пугая всех «белыми ангелами». Лица воинов просветлели.
– Возрадуемся, братья, тому, что Господь был с нами, – торжественно провозгласил командор. – Господь уберёг от наших мечей случайных людей, поддавшихся массовому психозу. Господь Сам рассеял основные силы врага и дал нам возможность спасти христиан. А мы, значит…
Дмитрий вдруг сбился с торжественного тона и жизнерадостно расхохотался:
– Ну что, ангелы вы мои отмороженные… Думаю, мы с вами заслужили по глотку спирта? Пацану не наливать.
***
Командор дал своему послушнику отпуск. Сам вернувшись с Секретум Темпли, он предложил Андрею пожить некоторое время в деревне Шаха.
Только покинув Индию, Сиверцев по-настоящему ощутил, насколько разрушительным для его души было напряжение этой боевой операции. Первую неделю после бойни в Городе, Андрей совсем не хотел молится. Даже несколько слов молитвы, буквально выдавленные из себя с трудом, порождали в душе лишь глухое раздражение, даже протест. Всё в нём противилось чистым, прозрачным и ясным словам, обращённым к Богу. Он ставил себя на молитву, как на боевое дежурство, боролся с собой, понимая, что из этой мути надо выгребать, а иного пути нет.
Постепенно на душе становилось светлее. Он теперь много улыбался, в чём ему весьма помогали улыбчивые тигры. Они были такими мирными здесь, у себя в деревне… Андрей с удовольствием посещал все богослужения в Каабе Христа, бродил по горам – любовался окрестностями, разминался. Читал всё, что под руку попадётся – без цели и без смысла. Так продолжалось дней десять. А потом он почувствовал, что к нему вернулась потребность внутреннего движения, развития,