Её нежности выходили мне боком. Учителя ругали за списывания, а подаренная тайком шоколадка одним жарким весенним днём растаяла и склеила страницы с домашней работой, за что я и получил свою первую «двойку».
Избавиться от Лизы не было никакой возможности. Она следовала за мной по пятам. Разве что в туалет не сопровождала. Над ней смеялись, её избегали, а я сам так и не осмелился сказать ей грубое слово. По-хорошему она не понимала.
Так и получилось, что первое время в школе я «дружил» исключительно с Синичкиной, вызывая умиление учителей и насмешки одноклассников. Другие мальчишки со мной не общались. Утративший свой драгоценный синий осколок Серёжка Парфёнов, сообщил остальным, что я человек ненадёжный и даже вредный. Послушали его не все. Со мной пытались разговаривать, но я, как оказалось, не имел никакого понятия о фильмах и мультиках, которые они обсуждали – телевизора я не смотрел. Популярные игры мне тоже были неизвестны. Поэтому я просто молчал, по-идиотски улыбаясь, и меня оставили в покое.
К счастью Лиза недолго довольствовалась моим обществом. Её любовь прошла в тот самый момент, как девчонки из нашего класса позвали её поиграть после уроков. Я получил долгожданную свободу. Да и хождение на переменах отменили, и не нужно было больше терпеть липкую Лизину ладошку в своей. Шёл девяносто второй год, менялась привычная жизнь. Учителя пребывали в растерянности. Они словно не знали, как и чему теперь следует учить. В учебниках пропускались целые главы. То, что когда-то считалось незыблемым, теряло авторитет. Больше не было школьной формы, октябрятских звёздочек и рассказов о дедушке Ленине. Однажды Людмила Николаевна, Люсенька, сообщила о том, что висевшая на стене карта теперь неверна и обвела красным карандашом границы нового государства. С ужасом я смотрел на эту жирную линию и понимал, что мой родной город теперь лишь точка в другой, отколовшейся стране и нет больше дружбы народов надёжного оплота, о котором пелось в гимне.
Взрослые моего страха не понимали. Слишком мал, глуп и несведущ в жизни. Какие у ребёнка заботы? Их больше волновало отсутствие работы и, как следствие, нехватка денег. Впрочем и купить стало почти нечего. Помню длинные стеллажи с трёхлитровыми банками берёзового сока и тощих синюшных кур с головой и лапами в мясном отделе. Ещё хлеб, которого на всех не хватало, и крики в булочной:
– Два батона в одни руки! Куда четыре схватил!
– У меня свиньи! Чем свиней кормить?
– Буржуй! Иди отсюда! Вообще ничего не получишь!
Дед беспокойства не проявлял. Покупал курицу, мыл её, отрубал голову и лапы и засовывал целиком в большую кастрюлю. Туда же отправлялись бывшие под рукой овощи, макароны. Варево томилось под крышкой несколько часов. И всё равно курятина оставалась жёсткой как резина, от которой после еды болели дёсны. С тех