– Учись жить рисково, Грейс, и не трусь, прорвемся! – кричит подруга в ответ, швыряя еще один камешек. – Ну что такого она может с нами сделать? Турнуть из скаутов? – Она поворачивается и смотрит на меня. – И тебя это пугает? Мне, например, наплевать.
– Мне тоже, – признаюсь я.
Орла частенько обвиняет меня в том, что я боюсь рисковать, излишне осторожничаю. А еще в том, что мне не все равно, что обо мне подумают другие люди. Я не разделяю ее подход «да пошли они все…». Жаль, конечно, мне тоже хотелось бы так, но я думаю не только о себе. Меня давит груз ожиданий – мои родители так долго ждали моего появления на свет, они души во мне не чают, трясутся надо мной. Я – Грейс. Я всегда стараюсь со всеми быть вежливой. А также доброй и внимательной к другим людям. В школе у меня никогда не бывает неприятностей и скандалов. Учусь на «хорошо» и «отлично». Стараюсь делать все правильно и как следует.
Скоро полночь. Облака постепенно расходятся, на небе появляется полная луна, яркая, как серебряная монета. Но дождик все не прекращается, наполняя лес шелестом падающих на листья капель, бульканьем, журчанием воды, стекающей с согнувшихся под ее тяжестью веток в лужи. Вода падает и мне на голову, волосы насквозь мокрые, она течет по щекам и по губам. Холодная и свежая на вкус. Я запрокидываю голову и пью ее, не обращая внимания на капли, падающие мимо рта и стекающие под одежду. Скоро мне станет совсем холодно.
– Ну что, Орла? Про что ты хотела мне рассказать? – кричу я.
Подруга подходит ко мне вплотную.
– Как про что? Про Юана, конечно, – громко шепчет она мне на ухо.
– Что про Юана?
– Знаешь, а ведь я испытала его… ради тебя.
В недоумении сдвигаю брови:
– Как это – испытала?
– А вот так, испытала, ради тебя, понимаешь? Целоваться как следует, конечно, еще не умеет, но в остальном… – Она умолкает, смотрит вверх, словно созерцает звездное небо со всеми его вселенскими тайнами, потом снова смотрит на меня. – А в остальном… трахаль хоть куда.
Я гляжу на нее широко раскрытыми глазами; такое чувство, словно в живот мне вонзился ледяной клинок. Я промокла насквозь, мне холодно, но все равно в груди полыхает пожар.
– Господи, какое у тебя лицо! – смеется она, вода капает с ее ресниц, носа, прядей волос, с уголков растянутых в смехе губ, коварных, хитрых и все понимающих; «змея», сказал бы папа, глядя на нее сейчас. – Будто у тебя умерла любимая собачка.
Она толкает меня в плечо, ноги мои скользят по грязному берегу. Я падаю на колени, и мне едва удается удержаться и не шмякнуться лицом прямо в грязь. Мокрая земля пахнет горечью; я кашляю в руку, поднимаюсь, ставлю ноги между камнями и кустами вереска и убираю волосы с лица, закладывая за уши. Орла снова принимается «печь блинчики». Похоже, ей на все наплевать.
– Ты занималась сексом с Юаном? – кричу я.
– Что? – прикладывает она ладонь к уху. –