– Тогда за кого же вышла ты?
– За Пола. Он работает в университете. Преподает биологию моря.
– Я его знаю?
Тут приносят десерт. Я сую в рот ложку взбитых сливок с куском меренги и ощущаю острый вкус малины. Мне приходит в голову, что не стоит сообщать ей фамилию мужа, что надо как-нибудь схитрить или даже просто придумать другую фамилию. Но мой брак уже для нее не секрет, она легко сама все узнает. И еще я надеюсь, что Юан ошибается. Если она намерена обнародовать правду о смерти Розы, это наверняка ее остановит.
– Это Пол Адамс.
Она смотрит на меня, разинув рот. Челюсть отвисает прямо на глазах. Я не отвожу взгляда. Успела к этому подготовиться. Даже репетировала. Знала заранее, что ей очень не понравится мой выбор. И не она первая. Почему люди думают, что знают меня лучше, чем я сама?
Я сверлю ее взглядом так, что она опускает глаза, берет стакан с водой, подносит к губам. Рука ее дрожит, и она пытается унять дрожь другой рукой.
– Не буду притворяться… ты меня очень удивила, – тихо говорит Орла.
– Не сомневаюсь.
Она делает короткий выдох:
– Пол Адамс?
Я не отвечаю.
– Грейс!
– Что?
– Тот самый Пол Адамс?
– Да.
– Отец Розы?
– Да.
– Не знаю, что и сказать… – Она откидывается назад, дергает себя за волосы и повторяет: – Просто не знаю, что сказать.
– Ты считаешь, что это дурной выбор? Но почему? Из-за того, что тогда случилось с Розой? Мы познакомились, узнали друг друга поближе и полюбили. Потом поженились. У нас родились две девочки. Я люблю его до сих пор. Вот и все. – Аккуратно складываю салфетку на коленях. – Все, и хватит об этом.
– И ты счастлива?
– Да, счастлива.
Она улыбается:
– Ну что ж, я рада. Правда, честное слово, рада. Ты заслужила свое счастье. Впрочем, мы все его заслужили.
Не могу поверить, что она искренна. Жду, что она скажет еще что-нибудь, что-нибудь колкое, но она молчит. Мы заканчиваем с десертом, я тоже откидываюсь на спинку стула, поглаживаю живот.
– Вкусно здесь готовят.
Она кисло улыбается.
– А где ты остановилась? У мамы?
– Нет. В женском монастыре в Бордерс.
– В монастыре? В католическом монастыре? С монашками?
– Да.
– Не может быть! – смеюсь я.
– А что тут удивительного?
– Ну как же! Я ж помню, что твоя мать никакими пряниками не могла заманить тебя в церковь. Ты ж с двенадцати лет уже называла себя атеисткой, забыла?
– Мм… да, я и была атеисткой. Но я изменилась. Ухожу в монастырь, для начала послушницей. Хочу стать монахиней.
– Потрясающе… впрочем, что я, ладно. – Пожимаю плечами. – Это дело твое.
Я улыбаюсь, стараюсь делать это искренне. И вдруг понимаю, что действительно улыбаюсь искренне. Правда, это как-то не вяжется с ней, но, ей-богу, мне хочется пожелать ей удачи.
– Я, конечно, удивлена, но… это