– Остальные?
– Да поцарапаны только немного, а так ничего, – хрипло рычал Орлов, всё ещё зажимавший свой бок.
Ещё у нескольких бойцов были ранения.
Только Лебедев собрался отдать следующую команду, как вдруг, рядом с домом послышался взрыв, сотрясший землю. За ним ещё один. Они приближались.
«Артобстрел!» – только и успел подумать капитан, как что-то взорвалось совсем рядом, и его отбросило к разрушенной кирпичной стене, этими же кирпичами и накрывая.
Он потерял сознание….
***
Лебедев медленно открывал глаза, перед которыми была пелена. Он ничего не понимал. Впереди было что-то светлое.
«Неужели помер?» – подумалось ему в тот момент, однако, неясность в глазах начинала проходить, а в нос ударил слегка тошнотворный запах крови, вперемешку с гнилью, табачным дымом и потом. Капитан понял, что находится в военном госпитале.
Он почувствовал под собой грубый матрас койки и попытался покрутить головой. Вокруг суетились санитары в полевой форме, лежали прибинтованные солдаты, офицеры и прочие люди. Все они в пол голоса переговаривались, то и дело смеясь, что, в свою очередь, образовывало один сплошной гомон, казавшийся монотонным.
Лебедев попытался приподняться на койке, когда почувствовал резкую боль в груди, от которой он, по привычке сдержанно, застонал.
На стон обернулась одна из медсестёр – молоденькая белокурая девушка, по-видимому, вчерашняя школьница, ибо её выдавали детские веснушки и курносый носик.
– Очнулся родной! – воскликнула она звонким голосом. – Сейчас врача позову, подожди.
С этими словами девочка выскочила из палаты, перепрыгивая раненых.
Вскоре в палату, которая, судя по всему, раньше была школьным кабинетом, поскольку на стенах висели портреты русских писателей «золотого века», вошёл седовласый мужчина в гимнастёрке, небрежно накрытой белым халатом, из-под которого, тем-не менее, проглядывались майорские погоны.
При его появлении все, находящиеся в палате, как-то затихли и перешли чуть ли не на шёпот. Похоже этого офицера тут знал и уважал каждый.
– Ну, как, капитан? – спросил он грубоватым голосом, опускаясь рядом с койкой Лебедева на корточки.
– Живой, и то хорошо! – отшутился офицер. – Только грудь побаливает.
Майор покачал головой.
– Осколок у тебя там, Женя, осколок. Тебя, когда из-под тех развалин достали – ты вообще решетом был, думали не выживешь. Но вот, как видишь, большую часть гадости из тебя мы вытащили, залатали тебя. Только один не смогли достать. Глубоко засел, а дальше резать рискованно. Глядишь – реально помрёшь.
– Вот оно как…
Тут Лебедева как громом поразило.
– Ребята… что с моими ребятами? – чуть ли не вскричал он.
– Тише, капитан, не на плацу, – спокойно ответил майор. – Нет больше твоих ребят. Все погибли под завалами, когда по вам немцы артиллерией шарахнули. Ты один остался – и то чудом.
– Как