Она поднялась, поцеловала меня в щеку.
– Ты весь дрожишь, – произнесла с мягким упреком, – так мы тебе надоели?.. Вижу-вижу, уже торопишься…
– У него дела, – сказал отчим с тревожной гордостью. – Это хорошо, когда сын нашел свое место в этой сложной жизни.
Я обнялся с ним, хотя терпеть не могу обниматься, но с родителями вижусь в самом деле редко, можно и перетерпеть, мы всю жизнь что-то да терпим.
Район новостройки победно смотрит в небо замысловатыми небоскребами. В развитых странах уже отказываются от них, даже для офисов, а у нас почему-то обожают в таких даже селиться. И чем выше, тем круче.
У «стронгхолда» есть право превышать скорость на сорок километров в час, и он с моего разрешения пользуется этим с великим восторгом и радостью. Небоскребы мчатся навстречу, тонкие, как секвойи, и высокие, как горы Тибета, разбегаются в стороны и остаются далеко позади вдоль дороги.
Впереди за исполинскими башнями по сто десять этажей возникает простор, и когда мы вылетели за пределы города, я ощутил, как даже мне, которому везде хорошо, стало как-то посвободнее.
Наконец «стронгхолд» съехал на боковую дорогу, там хоть и шоссе, но старинное, неухоженное, а здание впереди выглядит так, словно сохранилось со времен Навуходоносора. Хотя, конечно, ему лет сорок, не больше, тогда так строили, но сейчас сорок лет – безумно много для техники, что меняется дважды в год.
Сносить их не сносят, пока участок не понадобится, потому что́ в них только не заводится, только привидений токарных и фрезеровальных станков не хватает.
Я объехал с другой стороны, там знакомая стоянка, которой я не воспользовался, уже умный, а сразу подогнал машину поближе, чтобы багажник прямо под козырек здания.
Дверца в зарешеченном окошке приоткрылась, широкое лицо кладовщика мелькнуло только на миг, он всматривается не в меня, а в невидимый мне экран, где, как я понимаю, я такой, какой есть, а не тот, каким могла бы сделать пластическая операция.
– Заходи.
Дверь лязгнула, тяжело отъехала на салазках. Он все такой же небритый, огромный, как огр, всмотрелся в меня с непонятным весельем.
– День добрый, – сказал я чинно, как вежливый интеллигент-музыкант.
Он вскинул в изумлении брови.
– Надо же так подзагореть за пару суток!.. И щетина отросла, как за неделю…
– Отдыхал на юге, – сообщил я.
– Повезло, – заметил он с тем же странным весельем.
– Под жарким солнцем, – пояснил я, – волосы, как говорят в народе, растут быстрее. На самом деле при жаре морда теряет влагу, волосы просто высовываются сильнее.
– Да, – заметил он, – ты похудел заметно… Теперь отоспаться?
– Некогда, – ответил я с видом мученика, – нужно делать мир лучше!