Народ толпился на Овечьем рынке и в очередях к купальне, где левиты отмывали от грязи пасхальных агнцев, обреченных на заклание ради праздничного сэдера.
Отовсюду, со всех сторон людские потоки бежали наверх, поднимались на высокую Храмовую гору. Люди у ворот останавливались, разувались и ступали на священную землю чистыми босыми ногами.
Великое множество народа заполняло все пространство Храмовой горы. Голоса тысяч паломников, призывы торговцев, крики стражников, которые направляли людские потоки и следили за порядком, сливались с блеянием ягнят, ведомых на заклание через внутренний двор Храма, вымощенный разноцветной мраморной плиткой. Посреди того двора, который еще называют Женским, стояло возвышение, где был установлен золотой трон для Архелая, охраняемый храмовою стражей.
Пока ждали царя, который должен был первым, по обычаю, принести жертву Богу, народ теснился в Женском дворе. Повсюду из-под белых покрывал (талиты) виднелись черные тфилины и мужские бороды. Сверху, с балконов, которыми были увенчаны стены Храма, выглядывали женские лица и мелькали темные головы, изредка покрытые платками.
Многотысячная толпа читала молитвы, – кто вслух, кто про себя, – одни по памяти, другие, заглядывая в свиток, – но разобрать в стоящем шуме хоть что-нибудь было решительно невозможно.
Наконец, появился молодой царь в белоснежном виссоне, окруженный многочисленною вооруженною свитой. Когда он выступил из портика со стороны Антониевой крепости, толпа на площади тотчас притихла. Воины, щитами оттесняя народ, расчищали дорогу для своего господина. Теперь, когда семидневный траур по Ироду кончился, его наследник готовился произнести свою первую речь перед народом Иудейским. Он шел вперед, не глядя по сторонам, твердой величественной поступью.
– Да здравствует царь Архелай! Да хранит его Господь! – многотысячным хором грянула толпа. Тотчас лицо Архелая просияло лучезарной покровительственной улыбкой. Пройдя посреди расступавшегося народа, который выкрикивал, прославляя, его имя, Архелай вступил во внутренний двор Храма и вскоре поднялся на возвышение, но не сел на приготовленный для него трон, а, окинув взглядом все пространство, заполненное людьми, громогласно проговорил:
– Народ иудейский, я приветствую тебя!
Тотчас толпа во дворе ответила ему бурей ликования. Когда смолкли голоса, Архелай продолжил:
– Я благодарю всех, кто был вместе со мною в эти непростые дни, – он сделал скорбный вид, – кто