Время —
вспомнить, ощутить, достаточно ли блестят сейчас её губы?
Часом позже она поддалась предложению выйти под снегопад и прогуляться вдоль каменных парапетов пустынной поэтически-застывшей речной набережной.
Они отправились в неспешный путь – словно в открытку. Все глубже. Это погружение в визуальную сказку отменило холод, и время. И он одной своей походкой – спортивной живостью в этом размашистом движении, противоречил оледенелости пейзажа, хаотично и обаятельно разметая идеальность фотокадра.
Моментами он не казался красивым. Ну то есть не той нежной красотой без изъянов, к какой привыкают и о которой грезят девчонки с детства. Продуманная глянцевая прическа, апгрейд и нарочитый загар рихтовали и оттеняли его натуральность, его «неформатность»,
но сквозь все это прорывалась сущность совершенно непостижимая всепроникающая, стихийность его Природы. Она уже знала, что многие считают его красивым – с какой-то иной, глубокой женской точки зрения. Она уже заметила, что он – ищет в себе компромиссы на эту тему. А ей – просто нравилось вглядываться в его сочности и противоречивости – вне оценок. Здесь мерцали и амбиции, и наивность, и эгоизм, и дольки самолюбия, и поиски высоких начал в себе и вечных Истин. И неиспорченная скромность, и жажда внимания и признания. Чистота помыслов, и хитринка. И природная доброта, и мощь откровенности наотмашь вне цензур. Много намешано.
Он небрежно накидывал вопросов, упоминал о прошлом и сегодняшнем, теряясь взглядом вдали, она – почти беспардонно рассматривала светлый разрез глаз и темные ресницы, и широкий, бесшабашный порой в своих формах рот, ясно сдерживающий в её присутствии бесшабашные мысли, и дышавший теплом в обледенелую мглу. Он отлично смотрелся на крупных планах того их видео. И теперь она могла бы нарисовать его по памяти.
Казалось, она именно и делала это сейчас.
– И что, ты правда тогда хотела пить? – хитро улыбался он ей.
Она почти забыла, что она – признанная скромница.
– Думаю, когда ты начал там переодеваться, «водыыыыыы!» готовы были попросить многие. – безобидно сообщала она. Как есть. Нейтральная правда.
Он искренне веселился на этих замечаниях.
– Но только ты – попросила…
Она капризно вздохнула.
– Просто ты от меня ближе всех находился… – она выдержала паузу неопределенности продолжения, – Остальным полегче, видно, пришлось…
Да, остальные просто не оказались «в зоне поражения». В любом из возможных смыслов.
Он польщенно и самодовольно улыбался уже тренированной камерами улыбкой, но от этого самодовольства не разило жестокостью и эгоизмом. Скорее – какими то приятными открытиями, к которым до конца еще не привык, и пока не обесценил. И игрой, которой он готов был увлечься, стоит только чуть-чуть потерять бдительность. Игрой в возмутительную…
удовлетворенность