Эрика зажмурилась. Почему она не встретила такого мужчину раньше, в своем мире?
Почему он согласен выполнить любую ее прихоть ради того, чтобы просто остаться рядом как можно дольше?
Бессмысленно отрицать, она тоже что-то испытывала к Керналиону, но не могла быть уверена наверняка, да и стоит ли кричать о любви, если принимаешь зелье, побочный эффект которого – притупление эмоций.
Не так неприятно, как газы или сыпь, но тоже плохо.
Дамб стала за собой замечать, что начала холоднее относиться к Зефиру, она вовсе не хотела этого, просто все инстинкты и чувства постепенно ослабевали: страх не был таким сильным, испуг – ярким, а счастье – теплым.
Куда там говорить о симпатиях и любви.
Это тяжело, когда знаешь, что тело медленно умирает, еще страшнее, когда вместе с телом замерзает душа. Словно сотни тонких холодных щупалец медленно оплетают сердце, проникая внутрь и окружая зябким и мерзким могильным холодом.
– Это неправильно. Ваша любовь неправильная. – прошептала Дамб, закрыв лицо сгибом локтя. Единственным неправильным здесь она считала себя.
Если бы не ее обман, не прихоть сохранить как можно больше денег, то ничего бы этого не случилось.
У нее не осталось сил, Эрика чувствовала себя опустошенной и неживой.
Обычно это почти не ощущалось днем, но здесь, ночью, на улице в лесу под холодным ветром было так остро, почти болезненно.
Вчера Дамб позволила себе согреться в чужом тепле и от этого было тошно – она просто использовала влюбленного в нее герцога, принимала, никогда ничего не отдавая взамен.
– Разве любовь может быть неправильной? – Керналион не решился придвинуться сильнее, они и без этого лежали смущающе близко.
Он вырос в другой культуре, в другом обществе, среди других правил.
Для него любовь не может быть неправильной, потому как любовь – это забота, внимание, уважение, привязанность. Разве есть в этом что-то плохое, что-то неправильное?
– Может. – горько усмехнулась Эрика. – Любовь приходит и уходит, чувства изменчивы. Никто не знает, что будет завтра, вдруг я стану вам не нужен? Зачем тогда ломать друг другу жизнь? – Ибенир видел, как равнодушное лицо Дамб на мгновение дрогнуло.
Он не чувствовал ни капли лжи в словах Эрики, но явственно ощущал ее внутренние борения и смятение, ее пугающую апатию и страх, такой четкий, почти осязаемый.
И после этого пришло четкое понимание – Дамб убегала все это время вовсе не от Ибенира, нет, она убегала от себя и своего страха.
– Мои чувства останутся прежними и спустя тысячелетие. – словно пытаясь успокоить и утешить, проговорил Келион. Эрика поморщила губы.
– Все это лишь слова. – Олимпиада не верила в пафосные речи.
Любовь – это взаимный труд обоих, разве может вечно гореть костер, если в него не подкидывать дров? Как может он помнить о ней даже спустя столетие? К чему ей красивая драконова ложь?
– Дай мне шанс. – попросил герцог,