Как Ибенира вообще угораздило в человечку, в собственную прислугу? Такие при Керналионе и вздохнуть лишний раз боялись, а эта – голову вскружила.
– Не говори так. Это же не какая-нибудь короткая интрижка. Это на всю жизнь. – хмуро взглянул на брата герцог.
Принц вроде и поддерживал Ибенира, но в то же время не переставал сомневаться в Эрике. Оттого было неприятно.
– На всю ее жизнь. – усмехнулся Кинияр. Люди долго не живут, глядишь, и к концу жизни Дамб его кузен наиграется и в мозгах у него прояснится. – Не смотри так на меня. У вас даже потомства быть не может. Человечка умрет, если понесет от дракона. Тем более такая, как твоя, не имеющая магии. – слова неприятным осадком осели внутри.
Керналион чуть развернулся, чтобы не видеть лица брата.
Эрика любит детей, почти до умопомрачения любит, вспомнить только как она кружит вокруг своего племянника. Да. Но не сможет иметь ни одного собственного ребенка.
– Я… я не думаю, что это так важно. – сдавленно проговорил Келион. Но это было важно.
Если Дамб не запала бы ему так в душу, если бы не запечатлела, то у нее, Эрики, был б шанс завести нормальную семью и кучу красивых детишек.
Только вот теперь, когда они получили брачную метку, девушка никогда не сможет ни развестись, ни вступить в брак с кем-то еще.
Керналион чувствовал вину за то, что полюбил, а его любовь оказалась способна испортить жизнь собственной пары.
Кинияр пребывал в смятении – никогда еще брачная метка не появлялась у пар, где один из супругов – не магическое существо, даже при венчании в храме.
Могло ли оказаться, что Дамб непробужденая полукровка? Хотя, вряд ли.
Кинияр и Керналион были из королевского рода и оба почти кожей могли ощущать магфон.
У Эрики он был такой слабый, такой тусклый, что если какая-то магия в ней и теплилась, то только для того, чтоб поддерживать жизнь.
Или то вообще фонило от артефактов, которыми была увешана человечка.
– Тебя и правда не смущает, что она человек. – покачал головой принц, утверждая, – Ладно, что простолюдинка, титул дело наживное. Но человек? – Керналион ссутулился, уперев тяжелый взгляд в землю.
– Может быть, может быть. – тоскливо-горестно вздохнул Ибенир. – Ты же помнишь, что Сабиан сказал мне семнадцать лет назад? Уже тогда стало ясно, что будет трудно.
Слова пророчества ни на миг не выходили у Келиона из головы. Они отпечатались в памяти так ярко и четко, что Керналион помнил их столь хорошо, словно это произошло только что.
И каждый раз, когда вспоминал, его пробирала дрожь, потому что Ибенир знал – смерть Маниэр граф Вальдернеский ему никогда не простит.
“За то, что ты не протянул руку помощи и не признавал того, кого сам Бог посадил на то место, лить тебе горькие слезы, когда обретешь пару. И только если раскаешься, если простит тебя тот, кого ты обидел, то сможешь удержать в руках свое счастье.”
Пророчество