– Нас дядька продал, – зло сплюнул второй близнец, который до этого молчал.
И больше ни один из мальчишек не произнес ни слова.
– А родители? – решила попробовать я узнать побольше информации о детях.
– Нету, померли, – ответил второй мальчик.
И всё.
Понятно. Видимо, не хотят вспоминать.
Я повернулась и посмотрела на старшую девочку – Маришу.
Крила сидела рядом и теребила в руках какую-то вещь, похожую на самодельную куклу.
– А вы как сюда попалил? – спросила я у девочки.
– Так у нас, как и у Цедрика, морянка прошла, полдеревни выкосило, моих тоже, – спокойно ответила девочка. – Мы с Крилой не у дел остались. Когда работорговцы приехали, нас сразу же им и продали.
– Что за морянка такая? – спросила я, стараясь не думать о том, что случилось с девочками.
– Так это в дальних деревнях завсегда такое случается, – пожал плечами Цедрик. – Чем дальше от «Белой усадьбы», тем сильнее морянка. Болезни всякие. Их морянками все и называют.
– Понятно, а что, врачей нет? Почему не вылечили?
– Врачей – это кто? – удивился Цедрик.
– Целители, – попробовала я другое слово.
– Так Хозяин не может далеко лечить, его сила только на столицу и несколько городов и сёл вокруг доходит, а больше нету. Многие, кто поближе живет, ездит на День Благоденствия, там в столице можно немного подлечиться, а тем, кто дальше живет, дорого… Вот от морянки и мрут.
– Почему не может? – удивилась я.
– Не знаю. – Цедрик пожал плечами. – Так завсегда было. Кто близко, тот и лечился.
– А дети? Разве нет детских домов? Почему вы на улице оказались? – спросила я, в шоке смотря на ребятишек. – Я ничего не понимаю.
– Хозяин, говорят, организовал несколько приютов в больших городах, – ответил Цедрик. – Мне уличные пацаны говорили, что там кормят хорошо, но скучно. Учиться заставляют и на улицу не пускают. Я и не пошел туда. Теперь жалею – может, лучше бы там жил.
– А вас родня почему в приют не отдала? – спросила я, глядя на Маришу.
– Так работорговцы деньги живые за нас предложили, а если в приют бы нас отдали, то наша земля и дом потом нам бы и вернулись как приданое, когда мы бы подросли. А тетка с мамкой никогда не ладила. Да завидовала. У нас папка рукастый был, не пил, дом хороший построил, хозяйство… Да мамку жалел. Нас всего двое было. А у тетки детей одиннадцать, муж никчемный. Да я сама виновата, – она вздохнула, рассуждая, словно взрослый человек. – Мамка перед смертью говорила мне, чтобы я Крилу взяла да в город шла. А я побоялась. Вот и оказалась тут.
Она понуро опустила голову, смотря на сестренку.
И в этот момент я услышала громкий грохот у входной двери в подвал, будто кто-то попытался её выломать.
Все дети вздрогнули, и я в том числе.
Но грохот повторился, а следом еще и еще.
Ребятишки сгрудились в кучку, прижимаясь ближе ко мне.
Я застыла, не зная, что делать.
Если