Змеиный крест. Энни Вилкс

девушке повезло стать активным наблюдателем древней легенды. Бродя по мощеным тропинкам в тени раскидистых каштанов, разглядывая мерцающие, покрытые рунами камни стен, прислушиваясь к какому-то неземному ветру, доносящему до нее знакомый шепот с нотками свиста, Алана вспоминала мечту Вэла. Да он бы жизнь отдал, чтобы хоть одним глазком взглянуть на Приют, и такого представить себе не мог! А Алана, прячась в тени, могла наблюдать, как послушники изменяли законы мира, как создавали вещи из ниоткуда, как явления перетекали из одного в другое, повинуясь их словам. Их шепот, естественный для них как обычная речь, не казался Алане чужим. Каждый раз становясь свидетелем чудес, она, к стыду своему, чувствовала такой опьяняющий восторг, что только спасительного тепла амулета было достаточно, чтобы привести ее в чувство.

      Хелки однажды увидела, как Алана застыла перед ссорящимися послушниками, и со свойственной ей проницательностью поняла, что происходит. Она объяснила подруге, что в Приюте послушники не проводят меньше пятидесяти лет, и такой уровень тайного языка достигается очень медленно. Сама она могла прошептать всего несколько простых исцеляющих и скрепляющих заговоров – и те изматывали ее, хотя преподаватели и считали ее талантливым целителем.

      – Сколько же живут шепчущие, если могут запросто кинуть пятьдесят лет на обучение? – спросила у подруги Алана тогда.

      Хелки только пожала плечами:

      – Да сколько захотят и сколько смогут. Только о возрасте никто обычно не спрашивает, и сам не говорит тоже. Я вот слышала, что одному из наставников почти четыре сотни лет.

      Эта цифра глубоко поразила Алану, привыкшую к мысли, что существовать больше ста лет почти никому не удается.

      – Разве такое возможно? – спросила она недоверчиво. – У вас возраст не афишируют, так может, он не так велик?

      –Или еще больше может оказаться, все возможно, – возразила Хелки. – И ты разве не знаешь об императоре? Он даже не шепчущий, а ему триста пятьдесят почти. Все стараниями целителей, они поддерживают в нем жизнь, что могут делать еще долгие и долгие годы.

      – Одно дело он, – попыталась сохранить остатки своей веры Алана. – Одна моя знакомая торговка говорила, что он совсем уже одряхлел и выжил из ума. И что при нем шепчут почти постоянно. Но как может кто-то, кого не заговаривают ежесекундно, так долго жить?

      – Я, кстати, не думаю, что постоянно, – задумчиво ответила Хелки. – Замедлять старение и умирание сложно, но вполне можно… А вот насчет второго – мы просто не стареем, магия в нас сама поддерживает наши силы. У нас и совершеннолетие наступает поздно, лет в сто, не раньше. Для наставников мы именно поэтому дети. Они иногда и называют нас детьми.

      Алана почувствовала укол зависти и постаралась, чтобы ее голос звучал непринужденно:

      – Ты меня пугаешь. И сколько же тебе лет? Сто? Пятьсот?

      – Мне сорок два, – пожала плечами Хелки.

      Алана удивленно присвистнула. Хелки выглядела