– Послушайте, адвокат, мы гораздо быстрее найдем общий язык, если не будем пытаться лезть в профессиональные тайны друг друга.
Аль-Джабар перевел разговор и больше к этой теме не возвращался. Было много других тем, достойных обсуждения. Дело Даватше и для Аль-Джабара было совершенно ясным, он не пытался, как это сделал бы другой, менее опытный юрист, обвинить израильтян в том, что оружие в дом его клиента подбросили при обыске. Нет, он упирал на святое право каждого человека обеспечивать собственную безопасность, особенно сейчас, когда на оккупированных Израилем территориях вспыхнуло справедливое народное восстание, которое не могло не отозваться и на жизни в лагерях беженцев, таких, как Шуафат, где стало опасно появляться на улицах – восстание восстанием, но под этой маркой подняли голову и криминальные элементы. Даватше всегда был законопослушным гражданином, но его дважды ограбили по дороге на рынок, что ему оставалось делать? Не идти же на самом деле в израильскую полицию и просить разрешения на хранение оружия? Да его бы и на порог не пустили, верно?
Штерн вынужден был согласиться, что так оно и было бы. Конечно, аргументы Аль-Джабара были логичны, но шиты все же белыми нитками, судья Шохар все это видел, но время тогда было более либеральное, а о том, к чему приведет интифада в ближайшие годы, догадывались немногие. Даватше получил три года плюс два года условно, и после оглашения приговора Штерн неожиданно для себя подошел к Аль-Джабару и сказал:
– Послушайте, адвокат, почему бы нам не пообедать у Ахмеда? У меня к вам есть несколько вопросов.
Ахмедом звали хозяина небольшого ресторанчика, расположенного на въезде в Шуафат, в трех минутах езды от городского суда.
– Почему бы нет? – с некоторым удивлением переспросил Аль-Джабар и сказал после недолгого размышления: – Согласен, тем более, что и мне есть что сказать следователю полиции.
Полчаса спустя немногочисленные посетители ресторана с интересом слушали громкую перепалку между двумя интеллигентного вида мужчинами, обсуждавшими причины и следствия арабо-израильского конфликта. Недели через две, когда Штерн впервые приехал к Аль-Джабару домой (причина была вполне официальной, правда, сейчас следователь уже не помнил, в чем было дело), адвокат сказал ему:
– А вы смелый человек, господин Штерн. Вы так кричали у Ахмеда, что я боялся – вас растерзают на месте. Все-таки, публика там, знаете…
– Ах, знаю, – махнул рукой Штерн. – Был я там сто раз, и моя точка зрения всем постоянным посетителям известна.
– Вот как? – только и сказал адвокат, проникшись, должно быть, к следователю еще большим уважением.
Оба были согласны с тем, что двум народам на одной