– Тебе не нужна ни подруга, ни жена, а только любовница, только на ночь. А днем ты меня еле-еле терпишь.
И это было очень обидно.
– Я такая хорошая женщина, – плакала я, – а тебе ничего не интересно, только это дело.
А это дело, надо сказать, шло у нас не очень гладко.
Девчонки, Милка, Наташка читали Камасутру, которую в виде напечатанных листиков притащили откуда-то. Ленка тоже читала. А я нет.
– Разберусь как-нибудь, – сказала я не очень уверенно. – Просто я стеснялась читать такое чисто техническое руководство. Неприятно мне было.
– Ну, знаешь, можно всю жизнь есть черный хлеб и не знать, что существуют пирожные, – ответила мне Милка, и непонятно было, то ли она серьезно, то ли нет.
Алешка тоже притащил Камасутру и стал читать мне вслух, но я сказала – читай сам, развивайся, а я подожду, я не возражаю против твоего образования, но сама читать не буду. Это будет позже, в Подлипках, а пока я всё время чувствую, что ему это дело нравится больше, чем мне, и мне обидно, я не знаю, так ли должно быть или это из-за моей неопытности, а потом пройдет. Посоветоваться мне не с кем, Зойка еще не замужем, а с Динкой и Люсей, моими замужними подругами, я не беседую на интимные темы, с матерью тем более. Просто не принято между нами, и всё тут.
Первого сентября я уехала к маме повидаться, собрать вещи и перебираться в Долгопрудный, я поселилась в общаге в одной комнате с Люсей. За месяц дыра на обшивке Мельбардовского дивана, продранная еще до нас, заметно увеличилась, раза в два так увеличилась, и он стал подозрительно скрипеть, эта жертва нашего медового месяца.
– Доломал чужой диван, – выговаривала я мужу, которого это всё веселило.
Алешка отдал Мельбарду ключи и поблагодарил.
– Как поживают соседки? – поинтересовался Володька.
– Да всё учили мою бабу. Всё не так она делала.
– Ну, – возмутился Мельбард, – Зойка им не понравилась? Давно я их с топором не гонял, забыли, распоясались.
Когда Алексей передал мне эти слова, я радостно засмеялась, мне приятно было представить, как за противной горбуньей, пугавшей меня злобным взглядом маленьких мышиных глаз исподлобья, бегает пьяный Мельбард с топором.
Мы расстались с Алешкой до конца сентября, когда должен был уехать его сосед по комнате, Пономарев, в долгосрочную командировку. Я поселилась в общаге с Люсей, в той самой 121 комнате, в которой жила на четвертом курсе.
Неожиданно, на неделе, соскучившись, ко мне приехал Алешка, с цветами, ласковый такой, молодой и красивый муж. Но в этот вечер, как назло, тоже спонтанно, наметилось профсоюзное собрание в нашей группе, по какому уж поводу мы решили выпить, сейчас уже не помню. Я на порог, а тут Алешка ко мне. Я растерялась.
Я