Она сделала глоток бурбона из стоявшего рядом бокала и почувствовала, как обжигающий напиток постепенно согревает ее изнутри, словно кто-то идет по старому дому и включает в каждой комнате свет.
«А что, если слегка подпортить его идеальную картинку?» – подумала Флоренс. Ничего радикального. Просто царапина на стекле очков, досадное напоминание, которое больше не позволит ему смотреть на жизнь как на что-то безупречно чистое и безопасное. Напоминание о необходимости быть благодарным за то, что у него есть.
И без дальнейших раздумий она отправила ему по почте все сделанные ею фотографии его семьи. Напечатав тему письма, она улыбнулась: «Есть кое-что интересное».
11
На следующее утро Флоренс проснулась с ощущением, что человека, которым она была до прошлой ночи, больше не существует. Он отвалился, как мертвый ноготь, вынужденный уступить место новому, растущему под ним. Вот уже несколько месяцев внутри нее зрело что-то незнакомое, лишенное защитной оболочки, и она даже не осознавала этого, пока это нечто не прорвалось наружу.
Она чувствовала себя полной сил и надежд, хотя и не обольщалась насчет того, что Саймон бросится публиковать ее рассказы. С такой же вероятностью он мог переслать ее письмо в отдел кадров. Но сейчас ей было достаточно представить, с каким лицом он его читает.
О его решении она узнала сразу, придя на работу. Мигающая лампочка на телефоне указывала на новое голосовое сообщение. Это был начальник отдела кадров, который просил ее немедленно зайти. Спустя три дня в семь утра к ней домой прибыл курьер, чтобы вручить документы. Мало того, что Флоренс уволили, так еще Саймон и Ингрид добились судебного запрета для нее на контакты с их семьей.
По идее она должна была растеряться или испугаться – у нее не было ни сбережений, ни перспектив найти другую работу, но она чувствовала лишь облегчение и радостное возбуждение. Выбив по неосмотрительности крышку аварийного люка, она вылетела из своей прежней жизни и теперь, стоя снаружи, могла видеть, какой, в сущности, ничтожной была эта жизнь.
В университете она прочла «Имморалиста» Андре Жида и прониклась симпатией к главному герою, Мишелю, презиравшему «мирное счастье домашнего очага» – комфорт вместо славы. Но все это время стремилась именно к спокойной, уютной жизни, – как у Агаты. Хотя на самом деле всегда хотела большего, гораздо большего. Благодаря одному нестандартному поступку она вновь обрела уверенность, что это большее где-то существует и ждет ее. Ей просто нужно до него добраться.
Свои заново отредактированные рассказы она разослала в десятки литературных агентств. Ей казалось, что, если у нее будет агент, издатели наконец-то заметят ее талант. Сама она вновь начала верить в себя, рассудив, что даже самый жестокий бог не мог дать ей такое сильное, стойкое желание стать писателем, не наделив при этом способностями.
Она встретилась с адвокатом по поводу возможного иска о сексуальных домогательствах, но тот посчитал, что она вряд ли вызовет сочувствие присяжных. «Да,