Кто-то ржёт над моей косноязычностью.
– Милый друг, если ты также отвечаешь Веронике Игоревне, – Леонидас поднимает ледяной, осуждающий взгляд, достойный спартанского царя, и мои брови сами собой ползут вверх, – то я не понимаю, откуда у тебя «отлично».
Ар-р-р-р! Ответ таков, каков вопрос.
– Если вокруг банки возьмутся за руки сто восемьдесят десантников, первый из которых коснётся гвоздя, а последний – фольги, то мы узнаем много новых ругательств.
Класс взрывается смехом, и я улыбаюсь, довольный эффектом.
– От чего зависит ёмкость Лейденской банки?
– От химического состава эм-м… стекла. Непроводника.
– Диэлектрика! – яростно шепчет Олеся.
– Не-про-вод-ни-ка, – упрямо повторяю я. – На секундочку: бывает его пробой.
Сотовый тихо мигает и отображает сообщение:
ПОЧТАМПЪ сейчас
Агент
Семья вашего друга денег должна. Не решат вопрос до конца недели – начнём применять все виды проверенных временем негативных воздействий.
[фото]
Я машинально снимаю блокировку и с неприятным удивлением понимаю, что на фото «друга» застыла Диана. Она нарядилась в бесформенную малиновую куртку, из-под которой выглядывает белая футболка c неоновой надписью «Спаси дерево – сожри бобра». На подбородке Дианы темнеют ссадины, в волосах застряла трава. Лицо испятнали солнечные зайчики. Диана тащит за одну лямку рюкзак, который едва не подметает тропинку в соснах, а другой рукой отводит прядь со лба.
И только джинсов нет – на их месте женские ноги с обнажёнными гениталиями. Торчат они криво и несуразно, будто тот, кто лепил картинку в «Фотошопе», не до конца освоил законы перспективы.
В горле у меня наливается тяжесть.
Снимку – тому, на почве которого взрастили это порночудовище – пять лет. На правой половине оригинала вы бы увидели Артура Александровича.
– Бывает… пробой, – повторяю я с трудом, больше по инерции, и прочищаю горло. – Бывает… Можно встречный вопрос?
Леонидас поворачивает в мою сторону ухо.
– Д-да. Ну… про Веронику Игоревну. – Я снова прочищаю горло, которое будто забили паклей. – Вы не знаете, когда она вернётся?
В кабинете повисает молчание. Утихла и жутковатая «зимняя» гроза, и небо светлеет за холмом кладбища. Всё тише шатаются берёзы, всё реже молнии рвут чёрные облака. Леонидас ещё пару секунду смотрит в бумаги, которые блиндажным накатом вздымаются над столом, затем моргает и выпрямляется.
– Хочу напомнить, что в классе присутствуют люди, – Олеся поднимает руку и обдаёт меня выразительным взглядом, – которым оценки нужны.
– Иди в баню, – шепчу я.
Олеся показывает розовый язычок.
– Вероника Игоревна… – Леонидас, не замечая наш с Олесей обмен любезностями, встаёт и забирает у первой парты экскурсионный список. – Не переживайте, всё войдёт в привычную колею.
Леонидас некоторое время молчит, наконец улыбается.
– Судя по этому листку я должен сказать, хочу