Я пользовался этим сотни раз, не думая, что может быть иначе…
***
Жара спадала, но хотелось пить. Я отправился в дом, где не был с раннего утра, и напился холодного сока. Случайный взгляд на захламленный стол… Скользнув, он удивленно задержался…
Вчера, в полубессонной скуке, я доставал свой старенький альбом. Листал, вынимая памятные фотографии. Большинство клал обратно, отчаявшись хоть как-то оживить, а несколько оставил на столе. Лениво перебрал, вздохнул и лег… Теперь они ожили и дышали… И жизнь кругами полетела вспять…
***
Я думал совершенно о другом, а видеть не хотелось даже близких. Но призраки – у них свои законы. Впервые я не знал, что скоро встреча…
Мы не виделись несколько лет, за которые… наши жизни изменились, словно русла беспокойных бурных рек, а мы, наверное, такие же, стояли теперь, не решаясь протянуть друг другу руки, чего хотели больше, чем любви, о чем мечтали с сотворенья мира. Мы молчали, не веря глазам, и во взглядах читалась вина…
Но такая далекая, такая прощенная…
***
– Извини, что я незваной гостьей. Но только я так больше не могу…
– Милая, ну, что ты, что Вы, что ты… Это я один всему…, во всем… Я люблю тебя… а, может, умираю?…
– Нет, любимый, мы с тобой в другом, неподвластном смерти измереньи. Здесь лишь мы, и больше никого. Как Адам и Ева… А ты правда меня не забыл? Я так рада…
Она заплакала и улыбнулась, а я бросился к ней, чтобы вытереть слезы губами…
***
Ничего этого быть не могло. Никогда. Не мог я говорить такие нежные слова – никому их не говорил и не скажу… Не могла она любить меня, даже вопреки всем правилам рассудка.
Не в ее это было силах: уйти от того, кому отдано столько всего – и души, и тепла. Уйти к тому, кто не брал ничего, не хотел ничего, но был щедр на обиды, разочарования, горечь; от того, кто любим, к тому, кто постоянно старался внушить к себе только ненависть. Не в ее это было власти…
И прийти ко мне – нежданной, не званной… Такого никогда не было и не может быть. Я не верю. Это – больше, чем сказка, выше невозможного, фантастичней, чем сон! Но я же не спал! Клянусь вам, я не спал…
Она успокоилась, и я поцеловал подставленный мне лоб.
«А у тебя так тихо, так спокойно… – прошептала она, – Мне нравится твой дом и твой уют. Все именно таким мне и представлялось. И даже ты – такой, какой лишь ты! Волшебник мой, мой рыцарь, мой поэт! Как мы могли тогда расстаться, милый?»
***
А я стоял, не зная, как молчать. О чем молчать? Что глупость беспредельна? В особенности – моя… Что я всегда боялся и боюсь всепоглощающего чувства и самой простой, но всесильной всепоглощающей