Ещё месяца два я пыталась вникнуть в дела отца и взять на себя управление компанией, хоть и мало что в этом понимала. Практически забросила учебу… но у меня ничего не выходило. Становилось всё только хуже. По бумагам и отчётам висело столько непогашенной задолженности, что я такие цифры и в глаза-то никогда не видела. Огромные деньги. Даже если продать весь наш автопарк и дом, этого бы не хватило рассчитаться с долгами. Видимо, отцу действительно было дешевле обанкротить фирму, чем разбираться с задолженностью. Отчего так получилось? Отец был очень грамотным управленцем, он своими руками построил всё с нуля.
В тот момент я чувствовала себя абсолютно никчёмной. Я не знала, что делать. На несчастные копейки, что у меня ещё оставались, я нанимала юристов и консультантов. Просила советов у друзей отца, но все лишь разводили руками. Я не понимала, в каком направлении действовать. И что мне ещё можно было продать, чтобы хоть как-то выкрутиться.
Потом я опустила руки. В конце концов, за долги фирмы расплачиваться жильём меня никто не заставит. Юристам я всё же заплатила не просто так. Повар и горничная мне оказались просто не нужны. Получилось, что мне вообще не нужно многое из прошлой, такой лёгкой, привычной и «свободной» жизни.
Прошла ещё пара месяцев. Долги копились, и я решила избавиться от ненавистного имущества, тянущего меня ко дну. Но… оказалось, что дом заложен уже довольно давно.
А потом я случайно увидела знакомое лицо на экране телевизора. Руслан Наумов. Я смотрела на него, и по спине бежал пробирающий холодок. Я вспоминала его глаза, исходящие от него волны опасности и сканирующий тёмно-серый взгляд.
И я тогда подумала… пусть я слабачка, да, пусть я отношусь к категории тех женщин, которым проще перекладывать свои проблемы на других, ну и что. Значит так и есть. Потому что каждый божий день вновь и вновь биться головой об стенку новых плодов не принесёт.
Раздобыть его личный номер для меня оказалось очень и очень сложным делом. Но я справилась.
До сих пор помню, как с замиранием сердца слушала длинные гудки, а когда он ответил, мой голос всё же дрогнул.
– Слушаю, – резкий, недовольный тон.
– Руслан Александрович? – глупый, конечно, вопрос, сама это знаю.
– Да, с утра ещё был, – никогда не понимала, к чему подобный ответ на простое, хоть и не самое удачное начало разговора.
– Это Ева Никольская, – я не знаю, как себя вести, если он скажет, что не помнит меня. Или того хуже – у его предложения истёк срок годности.
– Привет, Ева, – сказал таким задумчивым тоном, что сомнений не осталось. Господи! Он меня, и правда, не узнал!
– Вы меня, очевидно, не вспомнили…
– Ошибаешься.
Тяжёлое молчание. Неужели…?
– Я