Не знаю, сколько б я еще тогда простоял, наблюдая из теплого домашнего уюта и мокнущий во дворе бронетранспортер, и всю неприглядность кончины московской зимы, когда снег героически не сдается дождю; возможно, что и до утра простоял бы. Но мне помешали. Видимо, пришло время. А время чему-то, друзья мои, приходит тогда, когда заканчиваются случайности.
Ну, чем не закон?
В спящем доме каждый шорох отчетлив, я даже вздрогнул. Напрасно, конечно. В тот раз меня посетили отнюдь не террористы. Нет, тысячу раз был прав Лев Николаевич! Здоровые мужчина и женщина платонически под одной крышей долго не уживутся.
Выражения лица я не видел. Только и без того чувствовал, что решительность покинула ее на пороге.
– Добрый вечер, – сказал я.
– Добрый… ночь.
Она сдвинула красный телефон и поставила поднос на журнальный столик. И замерла, держала на весу освободившиеся руки, не зная, что с ними делать. Красивые, по локоть обнаженные. Белеющие в сумраке.
– Мне уйти?
– Вот уж нет!
Я наполнил один из бокалов, которые она принесла. Алиса смущенно откашлялась.
– За что будем пить? – спросила она.
– Пока ни за что. Догоняйте.
Она спокойно, глоток за глотком, выпила коньяк. Закусила кружочком лимона. Поставила бокал на поднос. Потом, видимо, ощутила прилив решимости и подняла глаза от полу.
– Не знаю, что и сказать, Владимир Петрович. Весна приходит. И еще этот… астероид.
– Астероид… Это да, волнует. И все же, ты точно хочешь?
АиЗ секунду подумала.
– Наверное, меньше, чем вы. Но я – живая женщина.
Я вновь налил в фужеры. Себе и ей, уже немного.
– Тогда обращение на «вы» отменяется. Брудершафт!
Я притянул ее к себе, вдохнул запахи чистоты, хорошего мыла и чуть-чуть – духов.
– Брудершафт? Это… Больше похоже на захват часового.
– Извини. Увлекся. Долго ничего не было.
– Знаю. И у меня тоже… давно. Уверенность потеряла. Быть может, подождешь чуточку? Дашь привыкнуть к ситуации?
– Конечно. Все, что пожелаешь.
Алиса погладила мне голову. Поцеловала в лоб. Потом задернула шторы и сказала:
– Так будет лучше.
Тут я вспомнил, в каком ведомстве она служит. А она поняла, о чем я подумал. Села на диван, сгорбилась.
– Володя, чем-нибудь я тебя огорчала?
– О да. По мордасам. Ой-цуки. В Ижевске.
Она