И база миновала точку возврата. Внизу вспыхнула искра. Вскоре она вытянулась в огненную линию, увенчанную сияющим шаром: при скорости более пяти километров в секунду даже несерьезная марсианская атмосфера становится плотным, упругим препятствием. Поскольку в «Калифорнии» не было людей, база вошла в атмосферу по очень крутой траектории, перегрузки достигали 20 g, зато и скорость гасла быстро. Шло жесткое аэродинамическое торможение.
– Вытяжной парашют вышел, – доложил Большой Джо. – Есть раскрытие! Все нормально, ребята. Все очень-очень хорошо…
Вслед за вытяжным сработала основная парашютная система. Четыре ярких купола из сверхпрочной ткани раскрылись успешно и полностью. Было похоже, что над Марсом расцвел невиданных размеров цветок. Повиснув на стропах, база самостоятельно отстрелила защитный тепловой экран, затем – боковые обтекатели. Скорость упала настолько, что все это раскаленное, оплавленное и обугленное железо стало ненужным. А до поверхности Марса оставались последние десятки метров.
– Девяносто восемь… семьдесят три… шестьдесят один… есть срабатывание пороховых двигателей! Крен – четыре градуса к нормали. Остаточная скорость – в пределах допуска… Есть касание опор!
И, наконец:
– Итс дан! Есть мягкая посадка. Ура нам, ребенки разных стран!
В поднявшемся гвалте все не сразу услышали холодный голос Доктора Виктора:
– Тихо вы! Сигнал исчез. Связь с базой «Калифорния» прервана. Повторяю: сигнал исчез.
– Увы нам, ребенки разных стран… – выдохнул Григорий.
– Эй! Рано отчаиваться. Мы обогнали базу и висим довольно низко над горизонтом. Может иметь место элементарное непрохождение радиоволн. Местная ионосфера изучена весьма поверхностно.
– Если так можно выразиться, – хмыкнул Доктор Виктор.
– Ох, чует моя печень, что причина гораздо пакостнее, – не согласился Григорий. – Примерно такое же ощущение, как после самогона.
– Что такое самогон? – спросил Дэвид.
– У вас это текилой называется.
– Ну, вот что, – решил Эдвин. – «Одиссей» уходит на ночную сторону Марса и в любом случае связи пока не будет. Поэтому объявляю перерыв на тридцать пять минут. Текилы не обещаю. Кофе-брейк!
– Землю оповещать?
– Пока повременим. Земле сейчас и своих проблем хватает.
Про Землю вспомнили неудачно. Все удрученно замолчали.
По терракотовому колодцу они спустились к ободу blin’a. Там, на дне «кирпичной шахты», располагался пищеблок, пышно именуемый рестораном «Тиран Итаки». В объеме двух кают, слитых воедино, дизайнеры постарались передать стилистику Древней Греции. Вернее, свое представление о ней. Тут были и резные капители, и миниатюрные колонны «а-ля Парфенон», и пластмассовые амфоры, и широкие двуручные кратеры, на случай невесомости затянутые пленкой. Вот только подавали в этих сосудах отнюдь не вино, на борту ММК царил беспросветный сухой закон.
– И что будем пить? – уныло пошутил Клаус. –