– Ну а как ты живешь сейчас? – спросила Сара. – Настроил баланс между собой и миром?
– В этой фирме я прослужил четырнадцать лет. Меня там ценят, да и мне работа нравится. С коллегами я лажу. За эти годы спал с несколькими женщинами, но со всеми в итоге расстался. По разным причинам. Иногда виноват был я сам, иногда – не только…
– И вот ты опять одинок, но тебе не грустно.
Вечер только начался. В ресторане, кроме них, посетителей не было. Еле слышно наигрывал джаз. Фортепьянное трио.
– Пожалуй, – чуть запнувшись, ответил он.
– Но места, куда можно вернуться, больше нет? «Нерушимого оплота гармонии и дружбы»…
Цкуру ненадолго задумался. Хотя что уж теперь-то думать?
– Да, больше нет, – очень тихо ответил он.
О том, что это место бесследно исчезло, он узнал на втором курсе, во время летних каникул.
2
То лето изменило жизнь Цкуру Тадзаки до неузнаваемости. Так острый горный кряж рассекает равнину – и полностью меняет всю окружающую растительность.
Как и привык до тех пор, в первый же день каникул Цкуру собрал вещи (совсем немного) и сел в вагон «Синкансэна». Вернувшись в Нагою, заглянул ненадолго домой – и тут же обзвонил друзей. Однако ни одного не застал. Нет дома, сообщали ему каждый раз. Видно, все четверо отправились куда-нибудь вместе, решил он. Оставив каждому по сообщению, он прогулялся до центра города, побродил по улочкам, зашел в кино и убил пару часов фильмом, смотреть который хотел не особенно. Затем вернулся домой, поужинал с родней – и снова обзвонил всех четверых. Ни один еще не вернулся.
На следующий день, ближе к обеду, он прозвонил их опять, но их по-прежнему не было. Цкуру вновь попросил передать, чтобы ему перезвонили, как только вернутся. Хорошо, так и передадим, отвечали ему домашние, бравшие трубку. Но в самом тоне их ответов слышалось такое, от чего у него екнуло сердце. В первый день он не обратил на это внимания, но такие интонации чем-то неуловимо отличались от обычных. Как будто все эти люди избегали разговаривать с ним дружелюбно. Словно каждому так и хотелось скорее повесить трубку. Особо безжизненно с ним, похоже, разговаривала сестра Белой. Она была на два года старше (и не такая яркая, но тоже красавица) и до сих пор, когда Цкуру звонил, постоянно шутила с ним. Или, по крайней мере, всегда тепло здоровалась и прощалась. Теперь же выпалила резкий ответ и бросила трубку. Позвонив по четырем номерам, Цкуру почувствовал себя переносчиком какой-то ужасной, постыдной болезни, от которого все шарахаются.
Тут явно что-то не так, подумал он. Пока его не было в городе, случилось нечто такое, из-за чего все решили от Цкуру отвернуться. Что-нибудь неподобающее, нежелательное. Но что это может быть, он даже вообразить не мог, сколько ни ломал голову.
В груди