Собаки болотные, медведи,
Красные лебеди, шакалы —
Все, от червяка до верблюда,
Потянулись на мою свадьбу
На опушку пихтового леса.
А там собрались уже гости:
Чёрные рабы-нубийцы
И рабы из долины Пуну,
Охотники, одетые в шкуры,
Приморские воры и убийцы
И голодные бродяги без одежды.
Были там певцы и певицы,
Музыканты, искусные танцоры,
И длинноволосый чужеземец
Привёз учёную обезьяну
Владыки подземного мира.
Были чёрные мохнатые люди,
Ангелы, пророки, святые —
Словом, всё, что живёт и дышит
Или что когда-нибудь дышало.
Всё было на моей свадьбе,
Всем я роздал по подарку,
А тебе, моя невеста, у меня ничего не осталось.
Авчалы 28/VII/1920
«Когда я услышу звенящие струны…»
Когда я услышу звенящие струны
Застольных песен
Свободных греков
И клич их военный
Услышу когда я?
Когда услышу у рек Вавилона
О милой отчизне
Пленённых евреев
И нощно и денно
Когда я услышу со стогн Ирана
Гибкие переливы
Хафиза, Руде́ки
Их мерную душу
Услышу когда я?
Когда я услышу свой собственный голос
Своё дыханье
В раскатах хора
Где Они хористы
Услышу когда я?
Тифлис 13/IX/1920
«На двадцать седьмой ступени…»
На двадцать седьмой ступени
Я вспомнил, что Ты еси.
Непонятные и неясные тени
Помаячили передо мной в выси.
Отвори мне, Владыка, двери,
Чтоб тебя я увидеть смог.
Я не верил, но теперь я верю
В смирении у твоих ног.
От грехов в нарывах моя кожа.
Омерзительней меня нет.
Но ты смилуйся надо мной, Боже,
Открой передо мной свет.
Чтоб я смог к Тебе возвратиться,
Слышать Тебя, Тебя вдыхать,
Видеть снова все Твои лица,
Возлюбленная моя Мать.
Я был Князем ночи
И твоим невольником был.
Ты сам закрыл мои очи,
И я всё забыл.
Дай мне, Господи, мерзкому, дай мне
Вечную память о тебе на час,
Чтоб я ангелом или камнем
Славословил Тебя в нас.
Воскр. 3 октября / Тифлис 1920
«Люблю я, люблю очень…»
Люблю я, люблю очень,
Я очень её люблю.
Днём люблю её, ночью.
И ночью её люблю.
Она лежала со мной на солнце,
Слушала шум реки.
Она глядела в оконце
В ответ на мои свистки.
На улице, дома, в трамвае,
Я всюду её любил.
Жил я, всюду её ожидая.
Каждый шаг её был мне мил.
И теперь, когда я её не вижу,
Когда, брошенный, думаю о ней,
Я