В отличие от итальянских торговых городов-государств Антверпен не был самостоятельной олигархической республикой. Поэтому, разбогатев, местные дельцы стали стремиться к политической самостоятельности. Начавшаяся проповедь кальвинистов в Швейцарии, Савойе и Бургундии вызвала живой отклик в душе коммерсантов. Историк А. Пиренн пишет: «…широкое распространение новые идеи получили среди купцов и предпринимателей, столь многочисленных в Антверпене, в приморских городах и в промышленных районах. Эти „нувориши” легко отказывались от католической традиций не только как выскочки, но и под влиянием капиталистического духа. Религиозный радикализм Кальвина был для них лишним основанием присоединяться к его учению. Оно нигде не встретило лучшего приема, чем среди тех, „которые разбогатели от своих доходов и торговых сделок и потому только и мечтали, что о новшествах”. Привлечение этих людей было для кальвинизма тем ценнее, чем значительнее было их влияние. Так, например, они без всяких колебаний навязывали собственную веру своим многочисленным служащим. Во всех торговых городах они давали работу или подаяние „лишь тем, кто ходил на проповеди”; они „наступили народу ногой на горло”, и нет ничего удивительного, что бедные рабочие, вынужденные выбирать между голодной смертью и переходом хотя бы для видимости в другую религию, ни одной минуты не колебались… Несмотря на различие языка, кальвинизм как у валлонского, так и у фламандского населения следовал тотчас же за введением капиталистической организации. Чем глубже проникала она в обществе, тем шире распространялось новое учение»[24]. Таким образом, кальвинизм распространялся среди местных капиталистов и их работников, противопоставляя их императорским чиновникам и представителям Католической церкви.
Новая фондовая биржа Антверпена
© lindasky76 / shutterstock.com
В 1556 году император Карл V отошел от дел и удалился в монастырь, передав свою державу сыну Филиппу II, а императорский титул в Германии – брату Фердинанду. Сам Карл вырос в Нидерландах, в Генте, и, когда в юности приехал в Мадрид принять корону своей матери, его сопровождала многочисленная свита из представителей фламандской знати. Недовольство испанцев чужаками было столь велико, что они подняли