Империя. Третий Рим. Книга 2. Константин Малофеев

и останутся при своем упорстве, что плохого в том? И из нас не каждый – добрый христианин… Ибо наши глупцы: папы, епископы, софисты и монахи, – большие ослиные головы – до сего дня так обращались с евреями, что тот, кто хотел быть добропорядочным христианином, был почти что вынужден стать евреем. А если бы я был евреем и наблюдал, как подобные олухи и тупицы правят и преподают христианскую веру, я бы скорее стал свиньей, нежели христианином… Евреи – это кровные родственники, братья и двоюродные братья Господа нашего: если можно хвалиться своей кровью и плотью, то они в гораздо большей степени принадлежат Иисусу Христу, чем мы. Итак, я прошу моих дорогих папистов относиться ко мне как к еврею, когда им надоест относиться ко мне как к еретику»[18].

      Старая синагога (Эрфурт, Тюрингия)

      Однако, в отличие от Рейхлина, Лютер искренне заблуждался в отношении евреев. Он полагал, что в результате предлагаемых им реформ иудеи захотят креститься. Но они поддерживали его по иной причине. Реформация приветствовалась наследниками Ханаана как очередная ересь, ослабляющая христианство. Лютер, автор немецкого перевода Библии, часто приглашал еврейских раввинов и даже студентов домой обсудить трудности перевода.

      Л. Ньюман пишет: «Однажды три еврея, которых звали Шмариа, Шломо и Лео, посетили его [Лютера, – К. М.] в Виттенберге и выразили свою радость по поводу того, что христиане теперь погрузились в иудейское предание; они высказали надежду, лелеемую многими евреями, что в результате Реформации христиане начнут массово переходить в иудаизм. Лютер, естественно, выразил прямо противоположное желание»[19].

      Осознав истинные цели иудеев, Лютер разочаровался в еврейской поддержке Реформации. Говоря об этом, Л. Ньюман проводит параллель с зарождением Ислама: «Движение Лютера, так же, как и… [движение, – К. М.] Мухаммеда, началось с возвращения к еврейским ценностям, но в каждом случае новая вера быстро расходилась со своими первоначальными основаниями и становилось полностью независимой. Каждый раз торжествовал национальный элемент: …движение Мухаммеда стало арабо-семитским, Лютера – германо-тевтонским; иудаизм оставался неукоснительно еврейским»[20].

      Ханаану не удалось явно возглавить лютеранство, хотя еврейский историк Самуил Уске из Феррары (Италия) в трактате «Утешение скорбям Израиля» в 1553 году выдвинул предположение о том, что лютеране вышли из общин марранов, бывших евреев, и альбигойцев юга Франции: «…тот край был усеян еврейским семенем, и многие потомки этих иудеев, наверное, до сих пор чувствуют себя стесненными, исповедуя веру, которую их предки приняли столь неохотно. Не так уж невероятно предположить, что от этих людей происходят лютеране, объявившиеся по всему христианскому миру…»[21]. Как бы то ни было, учение Лютера оказалось подходящим инструментом для внедрения ханаанских ценностей в христианскую общину Европы.

      Цюрихский