Три колдуньи трудились над новой выставочной экспозицией, которая обещала стать весьма впечатляющей: избушку на курьих ножках, где жила знаменитая колдунья, Баба Яга из славянских сказок, окружал частокол, увенчанный черепами с пылающими глазницами – голов лишилась дюжина принцев, посмевших перечить этой ведьме. В сказках один из черепов обычно падал с кола, чтобы очередной хитроумный принц мог тайно пробраться внутрь, но на сей раз Магали не собиралась оставлять никаких лазеек. Баба Яга могла сдать позиции более молодому поколению, одной молодой ведьмочке, которая сама знала, как достойно себя защитить.
Она побаивалась того, что такая экспозиция может напугать детей, но Эша, с детства воспитанная на регулярных посещениях живописных и порой страшно причудливых храмов Индии, безучастно глянула на Магали, а Женевьева вообще, радостно потирая руки, стремилась добавлять побольше пугающих деталей.
«Это же октябрь, – обычно приговаривала она. – И все они смотрели голливудские ужастики. Можно же и нам показать им что-то по-настоящему страшненькое».
Магали опять вспомнилось ее столкновение с Филиппом Лионне.
– Ну да, нечто в таком роде. Боюсь, я вела себя не слишком примирительно.
– Надеюсь, что нет! – воскликнула Женевьева.
Смочив в расплавленном желе острие шоколадного кола, она водрузила на него череп, чьи глазницы посверкивали огнем апельсиновых цукатов, аккуратно вставленных Эшей.
– Примирительно?! Примириться с тем, кто вторгся на нашу территорию, даже не попросив разрешения?
– А я полагаю, что такой тип, как он, не заслуживает ни примирения, ни угроз. – Тетушка Эша с решительным неодобрением покачала головой. – Оба пути одинаково плохи для вас.
– Да, правда, ты дала ему весьма внушительное предостережение, – расстроенно заметила Женевьева. – И нельзя сказать, что он заслужил его. Если только он не показался тебе в итоге весьма привлекательным? Уж не влюбилась ли ты, милая, в него?
Она встревоженно посмотрела на племянницу. Магали понимала, что одна уже ее склонность к принцам беспокоит тетушку, поскольку сама она никак не могла постичь такой женской слабости, но видела, как последняя способствовала гибели многих прекрасных женщин.
– Не беспокойся. – Магали презрительно раздула ноздри. – Он – герой не моего романа.
– А ты уже представляешь, каков он, твой герой? – живо встрепенувшись, взволнованно уточнила Женевьева. – Может быть, опишешь его мне? Поведай, к кому нам стоит присматриваться!
– Ну, во-первых, он скромен, – решительно выпалила Магали.
Женевьева озадаченно нахмурилась. И неудивительно. Даже для самой Магали эти слова прозвучали фальшиво. Тихие скромники вызывали в лучшем случае смутное опасение. Подобно бесхребетным тварям. От них бросало в дрожь. Как от расползшейся переваренной лапши.
– Ты