– На колени! – спокойным голосом произнес Ерихин.
Ломов бросил отвертку на пол и, не отрывая глаз от дула пистолета, опустился на колени. Подошедший Кудрин загнул ему руки за спину, а Лопатин надел наручники.
– Посадите его на табуретку, – попросил Ерихин своих товарищей.
Когда Ломов сел, к нему подошел Лев Алексеевич и с размаха ударил кулаком в лицо.
– Это тебе за моих ребят! – сказал он. – А вообще-то у меня есть приказ не брать тебя живым, как особо опасного преступника.
– Волки позорные! – огрызнулся Ломов и с трудом снова взгромоздился на табуретку.
– Слушай, Лом, и запоминай, – проговорил Ерихин, – ты человек битый, с двумя ходками на зону и должен понимать, что за твои все грехи «вышка» светит.
– Не докажете ничего, – прохрипел Ломов.
– Да на тебя, козла, улик столько, что на две «вышки» хватит, – ответил уже Кудрин, – но мы тебе даем выбор: ты рассказываешь нам про все свои кровавые дела и как ты надул Косорылова в карты, а потом в качестве долга он под страхом смерти рассказал тебе про колье, которое спрятал у Трошина, и как под пыткой тот отдал его тебе, а вы потом убили его, и как потом ты устранил того же Харю, и как «заказал» Косорылова как лишнего свидетеля. Ну и, конечно, отдаешь нам колье. При этом условии я разрешу тебе написать явку с повинной, а ты, как человек с большим криминальным опытом, не можешь не знать, что суд иногда снижает рамку наказания при наличии именно явки с повинной. У тебя будет хоть какая-то надежда остаться живым.
– А вторая альтернатива заключается в том, – продолжал снова Ерихин, – что я сейчас первый выстрел сделаю в потолок, а вторым выстрелом прострелю тебе колено, и будет очень больно. Так что до суда будешь мучиться, а после «вышки» уже станет все равно. А мои коллеги подтвердят, что выстрел я произвел, когда ты попытался убежать.
Ломов замолчал, опустил голову и задумался, искоса поглядывая на пистолет в руках Ерихина.
– Там, на столе, в банке из-под муки, – неожиданно сказал он, кивком головы показав на кухню.
Женя пошел на кухню, открыл банку и вынул красный сафьяновый мешочек, в котором лежало колье с желтым большим бриллиантом.
– Ну вот, ты правильно все сделал, – сказал Ерихин, убирая пистолет в кобуру.
– А тому мужику Харя башку открутил, – вдруг произнес Ломов, – а потом из-за жадности еще и крестик серебряный с его шеи сорвал и «засветил» нас.
– Напишешь все это в отделении милиции, – проговорил Кудрин, – у тебя будет время, чтобы все подробно написать.
– А вы дадите написать явку с повинной? – спросил он.
– Слово офицера, – ответил Кудрин и попросил Лопатина пригласить понятых для составления протокола изъятия колье.
Через час все документальные формальности были соблюдены, и они, поблагодарив местных оперативников, поехали в свое отделение милиции.
Было уже поздно, дорога пустая, и они очень быстро