Оперуполномоченный прислушался к чавканью в коридоре и сглотнул мерзкий ком в горле. Рубашка прилипла к спине, пропитанная ледяным потом. Брюки тоже были влажными, и оставалось лишь надеяться, что тоже от пота.
«Трындец… сука…» – монотонно отдавалось в мыслях.
Насчет «трындеца» было, в принципе, понятно. Выход из сложившейся ситуации виделся только один – вперед ногами и то если они останутся.
А вот насчет «суки»…
В коридоре чавкнуло громче, сильнее, и по загривку Русанова пробежала дрожь.
Похоже, они были сами виноваты.
– Зырь, Санек, – подмигивает, осклабившись, младший лейтенант Полуян. – Опять училка приперлась, – он давит смешок, и на Саню веет ароматом «Примы». – Щас снова плакать начнет.
Рост у Полуяна, он же Сергеич (в лицо) и Глист (за глаза), длинный, да только плечики узкие и физиономия какая-то мелкая. Жесткая щетина и вечный запах «Примы» симпатии не добавляют. В плане карьерного роста – тоже ноль перспектив: как разжаловали пару лет назад за пьяный махач в шашлычной, так и застрял в младших лейтенантах, и, похоже, крепко застрял, надолго.
Стремный он, Полуян. Но это и понятно. Что ему всех любить и жаловать, с такими-то жизненными фортелями.
Сане скучно, и ладно бы просто скучно, так и настроение поганое донельзя. Любимый клуб вчера опять влетел в дерби да еще и всухую, и теперь соцсети переполнены народной желчью в адрес «мусоров». Плюс ноет зуб уже второй день, и, похоже, избежать визита в поликлинику все-таки не удастся. Про суку-Машку и ее истеричку-мамашку вообще лучше не вспоминать – пусть катятся на хрен, шкуры, что молодая, что старая.
И вот вдобавок еще эта Зосимова Ирина Петровна, сорока с хреном лет. Учитель русского языка и литературы из родной для Санька школы. Сам-то он ее не застал, да и она вроде как в началке работает. Тихая, скромная серая мышь в больших очках на пол-лица. Классика жанра.
Осенняя хмарь, но безветренно, кондеры уже не работают, да и вечером в дежурке тихо. Сане хорошо слышен лепет из соседнего кабинета.
– Вы извините, Семен Владимирович… – тихий, жалкий шепот. – Но, может быть, повлияете… Вы же, все-таки… – и дальше совсем уж сбивчиво, совсем моляще.
– Пошлет ее Худой, – азартно выдыхает Полуян. – Как в прошлый раз. – Он подмигивает, ухмыляясь. – Хочешь, на косарь забьемся?
Саня дергает плечом – отвали, мол. Смысл забиваться, если все и так понятно?
Майор Худоногов в кости широк и брюхо имеет немалое, своей фамилии вопреки. До пенсии ему – всего ничего, вот и перебрался в дежурку, в покое и без лишней нервотрепки досиживать. Выглядит представительно, говорит веско, смотрит с превосходством – чего еще надо? Такой и панику родителей осадит, и на бомжика поддатого страху наведет, и фаната футбольного успокоит. Эмоций, правда, не показывает никогда,