Дима залез внутрь и подошел к гробу. В желтом свете плафона белая простыня, которой было накрыто тело, выглядела грязной. Диме даже показалось, что в районе головы появилось какое-то пятно. Он нагнулся, чтобы разглядеть его поближе – пятно стало заметно больше. Дима опустился на колени и, взявшись за край гроба, нагнулся над ним. Пятно начало темнеть и увеличиваться. Одновременно на простыне начали появляться новые пятна. Они расползались и сливались в одно целое, пока вся простыня не стала темно-красной.
Дима дотронулся до влажной ткани и тут же, скривившись, отдернул руку. В следующий миг раздался шумный вдох и простыня на лице покойного провалилась, будто он широко открыл рот. Дима подскочил и выронил молоток, который все еще держал в левой руке.
– Что, решил все-таки заколотить?
Дима вздрогнул и обернулся. У двери стоял Мурад с двумя стаканчиками кофе. Дима медленно повернулся к гробу. Простыня, накрывавшая покойного, была стерильно-белой. Даже желтый свет не загрязнял ее белизну.
– Что-то на тебе лица нет. – Мурад поставил стаканчики, залез в кузов, взял один и передал Диме. – На, выпей, а я пока прибью.
Дима принял стаканчик и посмотрел на гроб. Все так же – тишина, белизна и неподвижность.
– Вам же нельзя, – напомнил Мурад и, подняв крышку, водрузил ее на гроб.
Удары молотка Дима слушал, уже стоя у кабины.
Что это было? Перед глазами еще стояли образы набухающей кровью простыни и провала на месте рта. И звук… Звук, будто человек пытался вдохнуть после долгой задержки дыхания… Нет, показалось. Все это нервы и усталость.
Диму клонило в сон, и даже перенесенное потрясение не помогло удержаться на поверхности реальности. Под гул двигателя и какую-то южную мелодию он провалился в сон. Ему снился отец. Живой отец. Он сидел на скамейке за домом, который так ревностно охраняли его сестры. Он курил… и плакал. От этого Диме стало не по себе. Он развернулся и хотел уйти, когда отец произнес:
– Зря я приехал.
Дима подошел к скамейке и присел рядом.
– Почему? – спросил он, хотя знал, что отец слышал ночной разговор.
– Сынок, я просто очень долго отсутствовал.
– И что? – На мгновение ему стало стыдно. Несмотря на то что там, в кухне, ночью он говорил злые, плохие вещи, он считал, что отец приехал не зря. – Все мы где-то долго отсутствуем.
Отец улыбнулся.
– Да, сынок, только причины на то у нас у всех разные. Да и родня у некоторых из нас не все готова прощать.
– Батя, плюнь. Тут все дело в доме.
– Я знаю, сынок. Но мне ведь ничего не надо.
– Беда