Внимает затишью и ровному цвету,
гранитным пейзажам в похожих тонах,
слегка вспоминая прошедшее лето,
бутоны и сумерки, парки в цветах.
Взирает на жёлтые, тёмные окна,
на сваи столбов, на грызущую мышь,
ограды и все травяные волокна,
на то, как ты чуть обнажённая спишь…
Просвириной Маше
Егору Летову и тёткам с немытыми волосами
Из черепа тонкие, гибкие нити,
густой серпентарий, где змеи, ужи,
какие корявы, ветвисты, несыты,
какие растут из ума и души.
Быть может, питаются тьмой и тенями,
кружа самовольно, безлично паря,
ссыхаются в комья, клоки под лучами,
расчёске уже неподвластны средь дня.
Немытые лохмы в просаленных формах,
спирали из сажи и масла с песком
являют собою отвратную норму,
качаясь над сводом спины, над виском.
Всё это – обломки волосьев и лыко,
антенны, верёвки, кустистый развес
иль корни, ботва крупной ягоды – лика.
Под ними пророк иль Господь, или бес.
Линялые, драные, мятые космы,
как старая пакля, в которой все львы,
свисают так липко и вяло, и грозно
с великой, дурной иль святой головы…
Дряхлые антикапиталисты
Не лица, а злобные, мятые маски
плюют на пороги, углы бутиков.
И в шапках, как воины в потасканных касках,
бомбят эти замки буржуйских родов.
Стучат о ступени старинною тростью,
как пиками бьют о красивый гранит,
так крошат настил, обивая отмостки,
тем портят цветной, совершеннейший вид.
Герои царапают стойки, фасады,
кляня вороватость, наживу и стать,
вовсю ненавидя узоры, оклады
и их капиталы, нечестную власть.
Бойцы-стариканы злорадно так дышат,
бросают огрызки, окурки к дверям,
советским бунтарством багряно так пышут
и пилят когтями все поручни зря.
Заходят и ропщут о месте нерусском,
бубнят о бездушности этих красот,
и с видом угрюмым, глядением тусклым
взирают воинственно между широт.
Медвежьей походкой качают корабль,
толкают плечами борта или трап,
виня во всех бедах матросов и табель,
что каждый слуга тут – потомственный раб.
Повстанцы завистливо смотрят на зданья,
их рушат по крошке средь лета, снегов
и ждут торжества братства и созиданья.
Но чинят враги свои крепости вновь…
Дворняга на канализационном люке
Собаки, как волки, а кошки, как тигры -
совсем озверели средь голода, льда.
Уже не играют их поросли в игры.
Вокруг