Однообразно текла его жизнь. Словно пригвожден был он ко кресту или прикован к скале на краю земли и, не имея возможности ничего изменить в своей судьбе, взирал бессильно с высоты своего отчуждения, взирал отстраненно на окружающую мирскую жизнь. Быть в молодые годы исключенным из жизни – это страдание, горькая участь. Мир не видит такую трагедию, крест этот невидим, крест этот в духовном мире возвышается. Муки те знает только испытавший их да Вечный Отец, пославший его на крест.
Проходили годы, но в жизни его ничего не менялось. Другим доставались расцветающие каждую весну молодые женщины, а его взгляд, взгляд с креста, все более становился безжизненным. Сколько расцвело за годы его молодости женщин, но ни одной не было рядом с ним. Живым, но не живущим он был. Не имея своей части в окружающем его кипении жизни, он становился все более безучастным в отношении к ней. Посторонним наблюдателем жизни он был, не имея в ней никакого участия. Люди бросаются с увлечением в общую жизнь, погружаются в океан мирской жизни и теряют в нем себя, найдя свое место и свое счастье. Он оставался на берегу, оставался посторонним наблюдателем жизни.
Быть исключенным из жизни, не иметь своей частной доли – значит быть противопоставленным вечности и бесконечности. С необходимостью судьбы такой индивид не есть частный индивид, но, противопоставленный вечному и бесконечному миру, он становится равным ему в мышлении. Перед ним – все существующее, а не своя только часть. Противопоставленность вечности есть жизнь духа, самопознание. Познание есть жизнь наедине с Вечным и Бесконечным Отцом. Мышление несовместимо с мирской жизнью. Мирская жизнь имеет своим предметом частное, преходящее и конечное. Предмет жизни духа, мышления есть общее, вечное и бесконечное. Есть мирская жизнь бездуховной плоти и есть бесплотная духовная жизнь. Индивид, ничтожный и нелепый в мирской жизни, становится великим в жизни духовной. В прикованном и пригвожденном, сущем на краю земли индивиде рождается высокий дух.
С высоты и дали изгнания своего смотрел он на мир и человека в нем. Разделение с общей жизнью есть и отстраненность от внешнего мира. Мысль в нем искала путь к единому пониманию сущего. Мышление протекало независимо от его воли, непроизвольно. Словно он был орудием познания, словно познание есть не индивидуальный труд, но труд и дело всего мира, всего сущего. Так и есть. Обычно думают, что мысль ни от чего не зависима, но это не так. Мысль – не прихоть, не произволение