Вскоре в зале заиграла музыка, да ещё живая: целый оркестр явился. Гости парами потянулись в центр помещения. Станислава потащила брата, он ей улыбался весело – оба выглядели оживлёнными и довольными. Виринея развернулась, чтобы полюбоваться тем, как все вальсируют. Она всегда любила танцы. Сейчас молодёжь бальные танцы исполняла только в кружках, но вампиры, судя по всему, сохранили традиции их времён, отдавая предпочтение вальсу, танго, фокстроту, польке и многим другим танцам. В отличие от присутствующих здесь Левицкая специально обучалась бальным танцам, поэтому умела танцевать ча-ча-ча, самбу, пасадобль, квикстеп и тому подобное. Однажды ей просто захотелось освоить больше, чем то, что было принято в её юности, и Арсений помог. Волколак тоже страстно любил танцевать и с удовольствием стал её партнёром при обучении новым танцам.
Разглядывая скользящих по залу вампиров, голубоглазая женщина немного затосковала. Давненько ей не доводилось покружиться в танце. Звучащая музыка заставляла её сердце биться чаще, тело изнывало от желания подвигаться, душа хотела полёта… Внезапно перед Вероникой вырос Лукьян. Красновато-карие глаза смотрели решительно и в некоторой степени властно.
– Не потанцуете со мной? – спросил он.
Пленница оторопела и на всякий случай оглянулась, чтобы убедиться, что он обращается именно к ней.
– Вероника?
– Да? – быстро повернула к нему голову Ника. – Ах… да. Охотно.
Вампир улыбнулся с облегчением и протянул ладонь. Она без колебаний вложила в неё свою руку и позволила ему увлечь себя в центр зала. Играла музыка для вальса, и скоро они закружились, влившись в общую толпу.
Приглашение казалось ведьме миражом, но через минуту она осознала себя кружащейся в вальсе с Хмелевским. На сей раз он глядел ей в глаза, а не в вырез. Встретив пристальный взор тёмных глаз, Виринея забыла обо всём. Ей стало хорошо, волнующе, любопытно. Какой удивительный вечер. Сегодня она не ощущала себя незаметной серой мышкой – Лука весь вечер её замечал, и теперь они даже танцуют. Чудеса, да и только.
Мужчина тем временем думал о том, что вроде бы запомнил, как она красива, и всё-таки каждый раз словно видел её в первый раз. Его трогала её красота, задевала за живое, восхищала. Эта красота была подобна свежевыпавшему снегу, лёгкому, пушистому, чистому, сверкающему. Красавица-ведьма была нежна, свежа, хрупка