Старик говорит негромко:
– Ребята, кто бы из вас ни стал сокамерником этой сестры, берегите её пуще глаза.
Солдат, стоящий на заднем бампере, наклоняется к нам: «Молчать!»
Я осторожно осматриваюсь. Из всех арестованных я – единственная женщина. Неужели меня посадят в тюрьму?! От резкого торможения ударяюсь головой о стенку кабины джипа. Боль пронзает мозг. Приоткрываю левый глаз… Внимание привлекает высокая мачта и флаг, упавший с неё на мокрый асфальт; впрочем, он ещё на чём-то держится. «Шевелись, вылезай!» – слышится команда.
Я ступаю на асфальт и получаю подзатыльник. Отвесившая его рука тяжела, как топор! Спокойный голос говорит: «Девчонку в подвал, в первый блок».
«Что ещё за блок в кромешном аду?» – спрашиваю сама себя.
– Глаза не жмурь, ступай за сержантом, – говорит тот же голос.
Я потираю шею и спускаюсь по узкой и влажной лестнице. Боже мой, я даже не знаю разницы между солдатом, сержантом и старшиной! Три-четыре дня назад я жила другой, собственной жизнью. И сейчас предпочла бы сломать ногу, только бы не вернуться в страну! В нос ударяют запахи сырости, пота и табачного дыма. Меня чуть не стошнило: всё внутри меня поднялось аж до горла.
Открывается железная дверь, и меня вталкивают внутрь. На четвереньках я добираюсь до кирпичной стены – руки стали мокрыми и липкими. Здесь сидит женщина, обхватив колени руками, и я задаю ей вопрос:
– Этот зловонный запах – откуда он?
Женщина поворачивает к себе мой подбородок и спрашивает:
– Ты первый раз в тюрьме? Какое преступление?
– Меня по ошибке схватили. Я не вхожу ни в одну группу или шайку.
– Где тебя взяли?
– На демонстрации.
Она отпускает мой подбородок и говорит:
– Меня зовут Хатун. В этом блоке есть ещё несколько политических. Он только называется блоком, а камер здесь нет.
Я мало что могу разглядеть, но уши мои слышат многое – и страдают. Разговоры здесь ведутся очень громкие и грязные. Длинные волосы Хатун слиплись и висят сосульками. Мне совсем плохо, и я встаю, сжимаю кулаки и стучу в железную дверь.
– Меня арестовали по ошибке! Откройте дверь!
На меня падает тень. Крупнотелая заключённая упёрлась руками в оба косяка двери и таким образом поймала меня.
– Личико твоё красивое, как и голос, – говорит она. – Бьюсь об заклад, в блоке ещё не бывало такой прелестной девочки!
Я смотрю на неё, а она приближает ко мне свой подбородок. Принюхивается и заявляет:
– Эта красотка – только моя, все расслышали?
Я в полной растерянности, и язык отнялся. Женщина трогает