– С добрым утром, – говорит Йозеф.
– С добрым утром, – хором отвечают ученики.
– «В этот день заключил Господь завет с Аврамом, сказав…» – начинает он, проверяя знание текста из Библии.
– «Потомству твоему даю Я землю сию, от реки Египетской до великой реки, реки Евфрата»[1], – подхватывает группа.
– «И Господь сказал Авраму…»
– «Оставь свою страну, свой народ и отцовский дом и иди в землю, которую Я укажу тебе»[2], – заканчивают они фразу.
Торжественность момента нарушается ревом грузовика, преодолевающего расчищенный участок леса. Машина останавливается неподалеку, и из нее вылезает местный фермер.
– Йоси, Ханна, Циби, вы сегодня первые займетесь обучением вождению. И, Циби, меня не волнует, какая ты стряпуха, ты должна освоить вождение автомобиля. Занимайся этим с тем же пылом, с каким недавно схватила Йоси за шею, и очень скоро ты сможешь обучать других. Я хочу, чтобы каждый из вас отличился в чем-то одном, а затем помог с обучением других. Ясно?
– Да!
– А теперь остальные идите к сараю. Там много сельскохозяйственных инструментов, которыми вы научитесь пользоваться.
Циби, Ханна и Йоси подходят к водительской двери грузовика.
– Ладно, Циби, давай ты первая. Постарайся ничего не сломать, пока дойдет очередь до нас с Ханной, – шутливо говорит Йоси.
Циби наскакивает на Йоси и снова обнимает его рукой за шею.
– Пока ты возишься с первой передачей, я уже буду ездить по улицам Палестины! – кричит Циби ему в ухо.
– Ладно, перестаньте вы! Циби, залезай в машину. Я сяду на пассажирское сиденье, – говорит фермер.
Циби лезет в кабину, а Йоси подталкивает ее сзади. Остановившись на подножке, Циби обдумывает, как ей реагировать, и решает, что, когда настанет очередь Йоси, она поможет ему тем же способом.
То, как Циби со скрежетом включает передачу и машина скачками срывается с места, вызывает у Йоси и Ханны дикий хохот. Из водительского окна высовывается рука с поднятым средним пальцем.
Глава 3
Вранов-над-Топлёу, Словакия
Март 1942 года
– Ливи, хватит смотреть в окно! – умоляет Хая. – Магда вернется домой из больницы, когда окончательно поправится.
Хая, не уверенная, что правильно поступила, отправив Магду в больницу, продолжает сокрушаться о том, что Менахема нет в живых. Понимая, что это неразумно, она чувствует: ни войны, ни немцев, ни капитуляции ее страны перед нацистами – ничего бы этого не было, будь он в живых.
– Но, мама, ты говорила, она не так уж больна. Так почему она до сих пор в больнице? Уже прошло столько дней!
Ливи хнычет, но Хая не хочет больше отвечать. Она слишком часто слышала этот вопрос и