– Как только переехала туда.
– Рё, я не одобряю, – голос брата был встревожен, а появившаяся у меня злость на Рида излилась на Даяна.
– Мне всё равно, что ты одобряешь, а что – нет! Это моя жизнь и я делаю, что захочу.
Глаза Даяна резко округлились – я никогда не позволяла себе так разговаривать с братом. Чёрт! Я веду себя, как настоящая стерва, он не заслуживает того, что я вытворяю. Быстро затушив сигарету, поднявшись и подойдя к Даяну, запустила руку в его мягкие волосы, а напряжённый взгляд брата обратился ко мне.
– Прости меня, я не должна была огрызаться на тебя. Я больше не буду, обещаю, и брошу эту пагубную привычку.
Он долго всматривался в мои глаза, подняв голову:
– Тебя что-то разозлило?
И снова в точку, он словно видит меня насквозь.
– Нет, просто не выспалась, из-за этого легко раздражаюсь, вот и всё.
Вновь этот изучающий взгляд. Придвинувшись ближе к нему и коснувшись губами его волос, я ещё раз прошептала:
– Прости меня…
Даян не успел ничего ответить, как моё внимание привлёк низкий с небольшой хрипотцой голос, в котором звучал смех:
– Даян, я до последнего думал, что ты гей, – ты меня удивил!
Незнакомый парень вдвое больше меня лёгкой походкой направлялся в нашу сторону, очаровывая своими глазами цвета самой глубокой и беззвёздной ночи.
Глава 4
И почему именно я должен отдуваться за смерть Джека?! Да, я благодарен, он спас нас с Дорианом, когда мы были на грани голодной смерти, но это никак не перекроет все его гадские поступки. Как только я занял его место во главе семьи и в полной мере осознал, какие дела он проворачивал при жизни, кровь застыла в моих жилах. Я никогда не хотел оказаться на его месте. Хотел осуществить мечту моей матери и открыть небольшой ресторан, но всё это погрязло в пучине реальной жизни. Бандитский мир всегда был ужасен и опасен. Скрипя зубами, я принял его дилерскую сеть по продаже наркотиков, но торговля детьми, проституция, лишение стариков жилья и много чего по мелочи ужаснули меня настолько сильно, что я хотел под землю провалиться и сделать вид, что вообще никогда не знал своего сводного брата.
Я почти не помню своего детства. Не помню, чтобы оно было беззаботным и счастливым, только воспоминания, что чёрным пятном поселились в душе. Мой родной отец был очень азартным человеком, и, набрав слишком много долгов, он не смог справиться с давлением, бросив нас разбираться со всем самим. Мама работала на нескольких работах, чтобы всё выплачивать, крутилась, как белка в колесе, ни на минуту себя не жалея. Когда мне исполнилось восемь лет, моя тётя, что поддерживала нас, умерла, а двоюродный братишка, которому было на тот момент всего четыре года, остался сиротой. Мама забрала его в нашу семью. Я быстро повзрослел. Если у нас в доме был хлеб и горячая похлёбка, это уже был своеобразный праздник. Я ступил на тропу, на которую никогда не хотел попадать, так же, как и многие другие мальчишки из трущоб. Мне пришлось воровать еду,