Рассвет сменился ясным, безоблачным днем. По радио передали прогноз погоды на ближайшую неделю. Ожидалась дневная жара под тридцать пять градусов. Их район находился фактически в самом эпицентре погодных изменений Улицы Ив. Юго-Восточный Базар. Дом с покатой крышей, витыми перилами балкона, ротанговыми креслами, плетеными ковриками, легкими сатиновыми занавесками, горшками с комнатными растениями экзотических видов и форм, не менее роскошный задний сад с буйством цветов и трав – кладезь знаний и пропитания.
На рынке у них имелось собственное местечко, где Санни проводила в обществе матери и тетки и их семейного прилавка с душистыми маслами, травами, цветочными чаями, саше, пряностями и специями большую часть каникул. К отцу она редко ездила. Причиной тому была его новая жена, младше него на десять лет, крашеная курица, по мнению тетушки. Что думала обо всем этом мама, оставалось за семью печатями. Санни вопрошающе смотрела в лицо матери, но там была непроницаемая обычная ласковая маска с едва подрагивающими в легкой улыбке уголками бесцветных губ. Вылинявшие от невзгод сине-серые глаза с лучиками-морщинками, истончившаяся кожа с веснушками, серебристые нити в тугом золотистом пучке волос и наглухо застегнутые однотонные платья – стареющая гордая королева. Она по-прежнему носила тонкое золотое кольцо, смахивающее на обруч, на среднем пальце, символ замужества, утративший своё истинное предназначение.
Иногда, в подступающих с запада фиалковых сумерках, мама стояла на крыльце, потирая гладкое золото кольца, обнимала себя за подрагивающие от сдерживаемых рыданий плечи, становилась прозрачной и невесомой, точно дымка. Воздух вокруг был насыщен ароматом ночных цветов, примятых трав, горечью корений, сладкой гнилью фруктов-паданцев, потрескивающей древесной корой, перекличкой птиц и лягушачьим хором с дальних озер. Магия природы струилась, искрилась, дышала всюду, но не одно волшебство не могло соединить расколотых отношений. Когда-то в древности невеста шила на свадьбу для жениха рубашку, тем самым сшивая единой нитью их союз. Увы, нить родителей Санни была разорвана, два полотна были вспороты беспощадными стальными ножницами недопонимания и ссор. Санни наблюдала за матерью-травницей с балкона, надежно укрывшись за шалями дикого винограда, оплетшего стены, и сгорала от терзающей её юное сердце ярости по отношению к отцу.
Пережившая три неудачных брака тетушка наоборот была резвой, хвастливой, горящей множеством идей, раздающей не прошенные советы, миниатюрной женщиной с вечно набитыми сумками продуктов, или же с переполненной кофе кружкой и каким-нибудь ярким ободком на голове, выстриженной аккуратной пикси. Восставший из пепла феникс, огнедышащий дракон и вездесущая мартышка разом. Такой Санни и её друзья знали тетушку, однажды пришедшую на порог дома разведенной старшей сестры, матери-одиночки, и оставшуюся